— Твою мать! — выразил своё отношение к опухшей красной стопе Че. — И ты ещё ходишь? Тут вскрывать надо, чистить, а иначе гангрена начнётся, лишишься ноги.

Парень посмотрел на него зло.

— Сами разберёмся, — и неумело вернул самодельные бинты на место.

— А вакцину противостолбнячную тебе ставили?

— Че, откуда у них здесь вакцины? — вмешался Макс.

— И антибиотиков, наверно, нет, — сокрушался Че. — Живут как в каменном веке.

А парень собрал грязные тарелки и стал перевязывать цепи.

— Давайте, забирайтесь. Нечего здесь рассиживаться, — скомандовал он.

Как ручные зверьки они послушно заползли на свои жёрдочки и сверху молча смотрели как парень шёл со своим котелком в сторону реки — теперь его хромота особенно бросалась в глаза.

— А что у него за татуировка на ступне? — спросил Макс.

— Не знаю. Может они всех пленников так метят, как свою собственность. Очень уж он на них не похож. Толковый, дерзкий, гордый.

Сумерки сгустились быстро. Казалось, только начал разгораться закат, окрашивая облака в неправдоподобно яркие оттенки красно-оранжевого, и вот уже всё посерело и потухло. На остров опустилась ночь, словно одиноким фонарём, освещаемая луной.

Похолодало не сильно, но ощутимо, плюс поднялся ветер, и чтобы размять затёкшие ноги и немного согреться, они спускались вниз до середины — ниже цепь уже не пускала — и снова поднимались. С первыми каплями дождя, понимая, что деваться всё равно некуда, Макс сел на свою жёрдочку и прижался спиной к столбу.

Говорить в шуме тропического ливня стало невозможно, да уже и не хотелось. Оба они понимали, что впереди их ждёт бессонная ночь, а силы уже на исходе.

— Эй, упрямцы! Кто из вас знахарь? — перекрикивая шум дождя, донёсся снизу женский голос.

— Я! — крикнул Че.

— Спускайся!

Макс слышал, как цепь гулко гремела звеньями по пустому бамбуку, давая Че возможность слезть. Когда всё стихло, Макс попытался зацепиться ногами, чтобы подремать, но не свалиться. Это оказалось невозможно. Он ещё крутился на своём нашесте, когда тот же голос снова прокричал:

— Эй, ты! Тоже спускайся!

Он так и шёл со связанными руками на цепи, спотыкаясь, поскальзываясь на мокрой тропе, падая и снова поднимаясь, не представляя себе куда его ведут и кому сейчас он мог понадобиться.

Грязного с ног до головы его втолкнули в хижину и там, наконец, развязали руки и сняли с него ненавистный ошейник.

— Будешь мне помогать! — крикнул Че из глубины довольно просторной комнаты, но Макса туда не пустили.

В предбаннике бритоголовая девушка приказала ему раздеться, затем окатила его несколькими вёдрами воды и подала тряпку вытереться. После этого руками вперёд нарядила его в халат и толчком в спину направила к Че.

Нервно заламывающая руки королева ходила из угла в угол. Другая девушка, тоже блондинка, но постарше, сидела на краешке лавочки, плотным замком сложив руки на груди и ссутулившись, смотрела в одну точку. На столе в центре комнаты стонал пацан.

Сплошь покрытая татуировками пожилая женщина пахучей жидкостью, от которой с порога воняло камфарой, натирала мальчишке виски. Максу показалось, что она что-то нашёптывает ему при этом, но оказалось, она просто жуёт. Как и остальные женщины, она не обратила на Макса никакого внимания.

Че перебирал расставленные перед ним на столе склянки, каждую из которых открывал, осторожно нюхал и отставлял в одну или другую сторону.

— В-общем, слушай, план такой, — невозмутимо сказал он Максу. — Анестезии, конечно, нет никакой, но у мальчишки такая температура, что он уже в бреду. Хорошо, что есть спирт, поэтому будем считать, что условия асептические. Твоя задача его держать, пока от боли он не потеряет сознание.

— Палку в зубы? — познания Макса в полевой медицине ограничивались просмотром старых фильмов про войну. — Спирт внутрь?

— Да, я бы выпил, — согласился Че, — но боюсь, спирт может быть с примесями. И сами отравимся и мальца ещё отравим.

Бабка зыркнула на Че своими глазищами, словно собиралась что-то сказать, но промолчала и как корова продолжила перемалывать свою жвачку.

— Слушай, что она жуёт? — тихо спросил Макс, глядя на её тёмное от чернильной сетки узоров лицо.

— Понятия не имею, — ответил Че, словно она глухая.

— Это листья коки, — ответила старуха, не поднимая глаз. — И этанол у меня чистейший.

— Какого ж хрена ты молчишь? — выругался Че. — Тащи сюда свои листья, и ещё спирт, если есть.

Бабка снова недобро глянула, но послушно вышла. Мальчишка застонал, едва она убрала руки. Королева в отчаянии закрыла лицо, девушка на скамейке уронила голову на колени и заплакала.

— Ну, разнылись! — пробубнил Че, не поворачиваясь. На тонкой полоске кожи какой-то рептилии он точил скальпель. — Была бы моя воля, выгнал бы обеих.

Королева принялась успокаивать вторую девушку.

— Бабку бы оставил. Листья коки, которые она жуёт, содержат кокаин, но в спиртовом растворе он будет действовать как местный анестетик. — пояснил Че и продолжил, несмотря на то, что она вернулась: — Бабка пусть ассистирует.

Че мял сочные листья коки и заливал их спиртом, а потом мял новые и добавлял, добавлял, пока они не закончились. Полученным раствором он намочил тряпку и обмотал ей ногу пацана, потом полил сверху. Потом снял тряпку и ещё несколько раз пролил.

— Ну, понеслась! — наконец сказал он и взял скальпель.

Макс изо всей силы старался не смотреть туда, где шла операция. Он держал парнишку за горячие плечи, а когда он дёрнулся и громко закричал «Аааа!» сунул ему в рот палку. Он понимал, как это жестоко, но понимал и то, что выбора нет. К счастью, парень действительно потерял сознание. Че матерно и громко высказывал своё мнение о народной медицине, знахарстве и этих «бабкиных примочках», но потом сосредоточенно затих и Макс слышал только его шумное дыхание.

— Ну, давай, бинтуй, знахарка, — наконец, сказал он, и Макс выдохнул и только тогда понял, что всё это время боялся дышать.

— Меня зовут Нуби, и это имя не каждому положено знать. Но ты достоин, туземец, — важно сказала она, закончив перевязку.

— Давай не мели языком, — огрызнулся Че. — И толки свои волшебные корешки. Ребёнку нужны свежие антибиотики.

Они вышли в предрассветное утро, серое, влажное, наполненное уханьем и протяжными воплями птиц.

— Я бы сейчас закурил, — сказал Че, осматривая свой заляпанный кровью халат.

— А я бы поспал, — сказал Макс. — Если меня сейчас опять затянут на эту дыбу, я уже готов к тому, что усну и свалюсь.