— Работа у меня такая, — усмехнулся Кросс, снимая свои вайфареры (вид оправы).

— Ну и повезло же тебе, что Даяна не увидела этот наряд, иначе вовек тебе не отделаться от её насмешек, — протянул ему руку в дружеском рукопожатии.

— Странно, что ты не злишься на неё после случившегося. Я-то думал, что мелкая как следует получит по заднице, — усмехнулся Алекс, отходя к дивану.

— Даяна не виновата в том, что в моё отсутствие к ней нагрянул засранец Уолдри. Тем более что она всего лишь хотела как лучше.

— Знаешь, как говорят? «Благими намерениями вымощена дорога в Ад».

— «А добрыми делами дорога в Рай», — сжал его плечо и потянулся за бутылкой с минеральной водой. — Рассказывай, что ты сумел выяснить?

— Только то, что твой сын тот ещё хорёк. Несколько раз я присасывался к нему, словно клещ, а ему всё равно удавалось оторваться. Жучки на авто не помогают, а доступа к его вещам у меня нет. Один раз я всё-таки сумел поместить отслеживающее устройство Джеймсу в карман, но в итоге тот отправил костюм в химчистку, испортив мне всё оборудование.

— И? Хочешь сказать, что ты до сих пор не в курсе, где находится мать Даяны? — было довольно странно слышать, что такой профессионал, как Алекс, не может отследить похождения простого бизнесмена.

— Её нет ни в доме Лорена, ни в одной из трёх квартир Джеймса, ни даже в квартире его психотерапевта. Хотя я более чем уверен, что она тоже во всём этом замешана.

— И с чего бы ей ввязываться в подобное безумие?

— Любовь. «Материнская» привязанность. Жалость, — пожал он плечами, прокручивая кожаный ремешок часов. — Из всех его любовниц, только она в курсе происходящего в вашей семье. И всё равно продолжает общаться с ним как ни в чём не бывало. Тем более что на данный момент она приостановила частную практику и уехала неизвестно куда. Мне понадобится некоторое время и деньги, для того чтобы пробить её местоположение по номеру телефона. К сожалению, сделать то же самое с карточкой Джеймса не получится. Его номер защищен так же надежно, как и сейф в швейцарском банке.

— И как долго ты будешь его ломать? — покачал я полупустой бутылкой воды.

— Около недели. Продержишься столько?

— Шутишь? — засмеялся, потирая подбородок. — Да я бы никогда не добился и половины компании, если бы не мог продержаться на плаву после каких-то «разоблачающих» газетных статеек.

— И что же ты собираешься делать? Как именно планируешь выпутываться? — поднялся Алекс, направляясь к огромному окну.

— Придётся собрать долги. Я не хочу обращаться к публичным персонам. Терпеть не могу, как они работают. Так что сегодня нас с Луисом и ещё парочкой ребят ждёт поездка в Браунсвилл (один из самых опасных районов Нью-Йорка. Расположен в Бруклине).

— Браунсвилл? — дёрнулся Кросс, и синие глаза округлились, пуская в меня огненные молнии. — Да ты бы ещё в бассейн с акулами прыгнул!? Ты что, на самом деле готов пойти на такой риск только для того, чтобы не отправлять его в тюрьму?

— Был бы это риск, так я бы даже и не подумал туда соваться, — полностью проигнорировал его возмущение и отошел к бару.

— Знаешь, отец, я всегда знал, что ты относишься к нам с Джеймсом по-разному. Но то, что происходит сейчас… — усмехнулся, качая головой, продолжая на глубоком выходе. — То, что ты носишься с ним, даже несмотря на всё это дерьмо…

— Ты прав, — согласился, плеснув в бокалы немного бренди. Никогда бы не подумал, что настанет день, когда Алекс скажет мне что-то подобное. Сколько я себя знаю, он всегда был сдержанным, невозмутимым и, как казалось, совершенно безразличным к своей роли в моей жизни. — Вот только не в самом главном. Я действительно отношусь к вам по-разному, но не из-за того, что кого-то люблю больше, а кого-то меньше, — взял прохладные тумблеры, протягивая один из них стоящему около окна мужчине. — Я видел, как Джеймс растёт. Видел, как болеет и учится. Ошибается и падает. И это не объяснить и не понять, пока ты сам через это не пройдёшь. Я привык к тому, что он мой сын и всегда будет моим сыном. Привык его защищать, наставлять и направлять, — сделал глоток, обжигая горло прохладным алкоголем. — А когда я нашел тебя, то ты был уже взрослым, состоявшимся парнем. И я знал, что тебе уже не нужна ни моя забота, ни опека, ни поучения. Ты прав, когда считаешь, что я не вижу в тебе своего ребёнка. Потому что ты, Алекс, не просто мой сын, а самый близкий и самый лучший друг. Я никогда не смогу поделиться с Джеймсом тем, чем делюсь с тобой. И никогда не смогу доверить ему свою жизнь, — перевёл взгляд с соседних зданий на сосредоточенный профиль своего сына.

— Тогда позволь поехать мне сегодня вместе с тобой, — проглотил всё содержимое бокала и отошел от меня, чтобы поставить его на стол.

— Сейчас у тебя куда более важное дело. Так что продолжай искать миссис Джонс, а вопросы с Паулем Ревера я решу сам.

Наверное, в Нью-Йорке нет ни одного коренного жителя, который бы не знал поговорку, относящуюся к Браунсвиллу: «Если человеку 25 лет, то он или труп, или в тюрьме, или является членом банды». И потому даже бы и не подумал о том, чтобы посещать этот район после шести вечера.

Тот, к кому я ехал, стоял во главе группировки «Латинские короли». Одной из трёх самых опасных и самых влиятельных банд штата. И мне повезло иметь Пауля Реверу не только в своих клиентах и добрых знакомых, но и в должниках.

Свет разноцветных витрин и неряшливых вывесок практически стирает из этого места любое проявление цивилизации. По грязным улицам слоняются татуированные латиносы и афроамериканцы, готовясь вцепиться друг другу в глотку.

Всё поделено по секторам и сферам влияния. Парковки, станции метро, магазины — в любом из этих мест ты мог встретить человека с пистолетом.

Наркотики, золото, нефть, бриллианты и, конечно же, верхушка списка — оружие. То, на что никогда не пропадёт спрос. И этот район был переполнен моими клиентами.

Легализовать пистолет — всё равно что повесить на себя бирку. И совсем другое дело — приобрести его у того, кто не станет спрашивать ни зачем, ни почему.

Когда мы проехали через открытые ворота и припарковались на отведённом месте, нас с охраной провели через парадный вход в подпольный клуб. Можно было встретиться и в дорогом ресторане, но проводя встречу здесь, мы оба были уверены, что ни одна живая душа не разболтает ни о ней, ни о нашем разговоре.

Внутри стоял крепкий аромат травки, дыма и алкоголя. Безумно громкая музыка оглушала собственные мысли. А тяжелые басы и совершенно непонятные слова задавали ритм, заставляя пьяную толпу извиваться на танцполе.

— Сюда, — кивнул наш сопровождающий, указывая на дверь, выводящую из VIP-зоны в зал казино. — А вам нельзя, — стоило мне подняться на ступеньку, как он тут же перегородил путь следующим за нами телохранителям.

Кивнув своим людям, дав «отбой», я последовал за появившейся девушкой в коротком латексном платье. Пройдя мимо диванов с разношерстной публикой, она повела меня через узкий коридор, открывая передо мной большие красные двери.