Я хватаю свои трусы, лежащие на полу, и, когда мой член выходит из ее лона, вытираю его. Но я с удовольствием остался бы в ней навсегда. Если бы у меня был телефон с вечной зарядкой, я мог бы руководить своим бизнесом прямо отсюда, трахая ее.

Господи, я просто извращенец.

Я поднимаю Холли с дивана и подхватываю ее на руки. Ее голова падает мне на грудь, а ее руки безжизненно свисают вдоль моего тела.

– Детка, ты в порядке?

– М-мм.

– Давай пойдем в душ и помоем тебя.

– М-мм.

Я смеюсь, слыша эти звуки удовлетворения, и мне нравится, что я причиной этому.

Усадив ее на край ванны, я включаю оба крана. Учитывая, что ванна больше похожа на небольшой бассейн, понадобится время, чтобы наполнить ее. По меньшей мере час.

Опустившись на корточки рядом с ней, я беру ее за подбородок и заглядываю в ее все еще затуманенные глаза.

– Ты в порядке, детка? Это было очень круто. – Она молча кивает. – Скажи это.

– Я в порядке. Правда-правда в порядке.

Я улыбаюсь, слыша эти слова, и кладу руку на ее бедро, недалеко от вагины, которая держит меня за яйца.

– Хочешь, чтобы я вытащил затычку?

Прелестный румянец горит на ее щеках, и она отводит глаза и качает головой.

– Это значит «нет»? – Она снова молча кивает. – Скажи это, Холли.

– Нет. Я пока не хочу, чтобы ты ее вынул, – шепчет она, глядя в пол.

Мой член затвердевает. Еще несколько мгновений назад я готов был поставить свой самолет на то, что это не сможет произойти так быстро. И я бы ошибся и вынужден был бы летать коммерческими рейсами.

– И почему?

Ее румянец становится еще ярче, когда она отвечает:

– Потому что мне это нравится. И если мне так нравится это, я хочу знать, что еще… ну знаешь… что еще мне может понравиться больше. Что, полагаю, требует некоторой подготовки. Так что да. Поэтому.

Мой член реагирует на ее слова, и мое сердце замирает.

– Господи Иисусе! Ты просто поразительна.

Я встаю, подхватываю ее на руки и опускаюсь вместе с ней в почти наполненную ванну. И я держу ее в объятиях, все еще не желая отпускать ее. Словно я боюсь, что она каким-то образом ускользнет от меня и я потеряю ее – а об этом я даже не хочу думать.

Она кладет голову мне на грудь, и я убираю с ее лица волосы, чтобы увидеть ее глаза. Не знаю, что я надеюсь увидеть в них, но мне необходимо их увидеть. Полагаю, и ей тоже хочется того же.

Это новое для меня чувство. Даже в тех случаях, когда мои отношения с женщинами длились несколько дольше, я так себя не чувствовал. Я знаю, что она особенная; я не сделал бы того, что сделал, и не женился бы на ней, если бы так не думал. Но это был сумасшедший план, который я придумал под влиянием момента, и я не ожидал, что начну чувствовать себя… так.

Что бы это ни значило.

Я отказываюсь есть голой, и то, что Крейтон пристально смотрит на меня, не влияет на мое решение.

Так что я одета в его футболку и сижу посреди обеденного стола. Это напоминает сцену из фильма «Шестнадцать свечей». Я могу поклясться, что это последняя сцена, и я могла бы сидеть на столе Джейка Райана с праздничным тортом Саманты между нами.

Но между нами нет праздничного торта – на столе лежат лишь суши, которых хватило бы на пятерых, – и я потеряла еще часть своей невинности этой ночью, потому что прежде я никогда не ела сырой рыбы. Я подумала, что за черт, я уже и так сделала столько всего непотребного, так почему бы и нет? И я рада, что так решила, потому что это было потря-са-юще.

Я до крайности неуклюже работаю палочками, так что сдаюсь и беру в руку кусочек чего-то, что Крейтон называет «рейнбоу ролл», и обмакиваю в соевый соус, смешанный с васаби. Другую руку я держу под ним, чтобы ловить капающий соус, и подношу кусочек ко рту, заранее предвкушая симфонию ощущений, которые получу.

Крейтон улыбается. Его это явно забавляет, но мне все равно. Пусть видит, насколько я все еще во многом неопытна. По крайней мере он не будет рассчитывать на то, чтобы водить меня в разные экзотические рестораны, пока я не научусь работать палочками. А это совсем не так, как мы использовали их в боулинг-клубе – чтобы есть горячие куриные крылышки.

Я мычу от восторга, распробовав суши, которое положила в рот. Оно такое чертовски вкусное, что я тут же сообщаю об этом Крейтону, едва успев дожевать.

– Я рад, что тебе нравится.

– Не могу поверить, что не хотела раньше попробовать суши. Если бы я только знала, что я теряю…

– Я рад, что ты готова пробовать все новое, Холли. – Его улыбка становится хищной. – Не могу дождаться, чтобы выяснить, что мы попробуем дальше.

Я поднимаю стакан со сладким чаем, который налил мне Крейтон по моей просьбе, чтобы сделать глоток.

– Придется подождать конца моих гастролей. – Крейтон хмурится, и я добавляю: – Ты ведь не забыл об этом, правда?

– Нет, но я забыл предупредить пилота.

Ох, это не слишком хороший знак.

– Может, тебе стоит это сделать?

Он проводит пальцами по волосам, а потом слезает со стола. Я надеюсь, что он собирается исправить свою оплошность, в то же время наблюдая за тем, как сокращаются мышцы его спины, от шеи и до резинки его тренировочных шорт, пока он пересекает столовую и исчезает на кухне. Но его голос доносится до меня, и я рада слышать, что он звонит пилоту.

Я слышу часть его разговора.

– Это Карас. Мне послезавтра понадобится самолет. Потрудитесь подготовить его к четырем часам.

– Хорошо. Пришлите мне сообщение, если что-то пойдет не так.

– Спасибо.

Я чувствую удовлетворение оттого, что он заботится о том, чтобы я вовремя прибыла в Нэшвилл. Он возвращается в столовую и снова залезает на стол. Но не на то место, где сидел до этого. Он устраивается позади меня и перетаскивает меня к себе на колени.

– Мы будем учиться есть палочками.

– Тогда я испачкаюсь еще больше.

– Ну и пусть. – Он берет палочки и вкладывает их в мою правую руку. – Вот так.

Он направляет мою руку к блюду с суши и управляет моими пальцами, пока я не подхватываю ролл и не окунаю его в соевый соус. И очень осторожно мы подносим его к моему рту. И тут я осознаю: то, что мы делаем, – еще более интимный процесс, чем когда он поставил меня раком на диване.

Моя рука вздрагивает… и холодный рис с рыбой падает прямо в вырез футболки

– Черт, – говорю я. – Я знала, что это плохо кончится.

Суши, возможно, восхитительны, но мне не слишком приятно, что рис прилип к моей груди, а рыба – к низу моего живота.