Повозка оказалась барахло. Одинокая кляча, запряженная в кибитку с дырявым тентом, была погружена в глубокие депрессивные раздумья.

- Мы вновь куда-то отправляемся? – спросил Анри

- Недалеко, всего пять дней пути. Флягу спрятал?

Анри кивнул.

Конь покачал головой, явно сомневаясь в реалистичности указанного времени похода.

Асмодей уселся на козлы. Дама довольно сильно толкнула Анри в мягкое место, практически закинула его внутрь и протянула толстое одеяло:

- Укутайся и поспи. Будет холодно.

- Он станет королём? – вспомнил Анри странного незнакомца.

- Попытается, но не успеет. Бедолаге отрубят голову.

Асмодей повернулся и довольно оскалился:

- У неё услуги дороже, чем у меня. Берёт святостью, а поскольку таковая отсутствует, то страданием. Которое, как известно, очищает. В этом и подвох. – Он захохотал и добавил: – Взяли моду молиться без конца. Некоторые умудряются за весь мир клянчить, грехи людские замаливать. Святыми себя почитают. Вот и достаётся им по самое не балуй. Так что лучше не проси ничего у небес. Целее будешь…

Белая дама махнула рукой, словно отгоняла надоедливую муху:

- Спи, утро ночи мудренее.

Засыпая, он подумал, что священники дурят голову. Даже самый честный и великодушный купец продаёт свой товар за деньги. Всякое дело должно приносить доход. Вот и молитвы. Угодны ли они небесам? Конечно, в этом их ремесло. Придётся ли платить за исполнение просьб? А куда деться… Всевышние силы небескорыстны.

Сновидения были путаные. Видел себя в чудесном саду в окружении добрых зверей. Кто он? Где? Над головой пылали багрянцем розовые живые горы. Их дыхание расходилось зыбкими кольцами по земле. Вдох и выдох, тяжёлый ритм медленных движений пространства. Тихий шёпот чужих голосов, круживших вокруг его головы, как лесная мошкара.

Много, очень много лет спустя он услышит их вновь.

Анри очнулся оттого, что мир трясся и больно бил по всем частям тела, которым и так досталось. Вспомнил туманные видения. Что это? Рай? Но почему нет людей? Может быть, все другие попали в ад. Тоскливо без компании.

Всё внутри ныло, болело и непрерывно жаловалось. Что-то нещадно давило в рёбра. Порывшись, он обнаружил за поясом медную флягу. Переложил проклятую поудобнее. Он подумал, что все невероятные события начались с её находки. Может, выкинуть незаметно?

- Даже не думай об этом. Волна притворяется мягкой, но цунами рушит города, – тихо сказала Белая дама.

Она сидела рядом, лицо казалось розовым, какими бывают белоснежные облака, окрашенные рассветным солнцем.

Асмодей громоздился на месте возничего, методично и равнодушно дёргал поводья невидимой отсюда лошади.

Утренний туман обесцвечивал пейзаж. Солнце робко послало несколько слабых лучей, но те завязли и потерялись где-то на полдороге. Горы исчезли, грунтовая дорога велась среди пустошей, заросших кустарником. Растительность выглядела плотной стеной серой субстанции. Темная равнина хранила в себе какую-то тайну, холодную и чуждую. Она чутко ждала весеннего тепла и была похожа на беременную женщину, прислушивающуюся к чему-то внутри своего тела. И не было ей дела ни до людей с их крохотными заботами, ни до богов с их непонятными играми.

Анри вновь погрузился в дремоту. Разбудили голоса.

- Он устал, и ему нужно поесть. – Голос был тихим и невесомым, так говорила Белая дама.

- Что ты все о мирском? Давай о вечном. – Асмодей говорил, как лаял, хрипло и натужно.

- Хорошо. Ты вечно забываешь, что люди без еды умирают.

Демон остановил повозку. Развязал куль с лепешками. Анри принес воды из журчащего неподалеку ручья. Ел один, торопливо и жадно жевал, запивая холодной водой. Спутники молча наблюдали. Так пастух смотрит на пасущуюся корову. Довольно скоро двинулись дальше.

Солнце наконец-то набралось силы и принялось стирать мутные завесы с дороги и кустарника. Туман расползался. Победная улыбка света становилась все ярче, мир вспыхнул яркими цветами маков и ирисов.

Дорога спустилась к пустоши с красноватыми соляными озерами. Там бродили длинноногие цапли и нелепые фламинго. Их длинная шея, опущенная в воду, казалась третьей ногой.

Наконец появилась первая деревня. Пустая, брошенная, сожжённая. Вдалеке слышались многоголосый лай, хохот, визг. Скоро источник странных звуков стал понятен. Сразу за деревней начиналась пустошь, покрытая грязными кочками, сплошь облепленными орущими птицами. Кочки шевелились и стонали. Анри понял, что это люди. Наверное, жители пытались убежать и были зарублены всадниками. Обрубки и фрагменты людей пытались жить. Обращали навстречу повозке то, что раньше было лицами, а теперь походило на смятые лопнувшие томаты. Они пытались ползти, но только слепо шевелились на месте. Так суетливо толкутся волны в котле из скал или копошатся раздавленные пауки. Чайки стонали и метались вокруг, не желая отдавать добычу. И были в их крике яростная злость и безнадежная жалоба. На что они злились? И кому жаловались?

Много раз Анри видел такие сцены и воспринимал их совершенно равнодушно. Во время войны каждый казался трупом, лишь временно обременённым жизнью. Но сейчас он вдруг испытал неприятное чувство гадливости. Отвернулся и заметил заинтересованный взгляд Белой дамы. Она изучала его, будто редкое животное. И от этого взгляда на душу ложилась тоска, ворочалась, укладывалась поудобнее и давила на грудь, вцеплялась в сердце загнутыми, как у кошки, когтями.

Асмодей обернулся. Неодобрительно взглянул на Анри и проговорил:

- Точка, точка, два крючочка. Тело – как навоза бочка. Носик, ротик, оборот. Червякам на бутерброд.

Анри вдруг стало очень обидно, словно демон только что больно ударил его. «Дьявол он есть, враг рода человеческого», – мысленно дал сдачу обидчику.

Но легче не стало. На весь мир будто накинули липкую серую паутину, и хотелось стряхнуть её с себя, вытереть смрадную грязь. Он и вправду провел ладонью по лбу, но паутина от этого только размазалась, превратилась в клейкую массу, как от раздавленного, напитанного кровью клопа.

Стенающим останкам людей уже нельзя было помочь. И от этого делалось ещё гаже. Если бы ему дали силу, он забросал бы эту страшную пустошь камнями, чтобы не видеть, похоронить зверя, кусавшего его сердце.

Он чувствовал, как в его душе что-то умирало больно, мучительно. Но так же больно и мучительно рождалось нечто новое.

Повозка дрожала и подскакивала, стряхивая с себя воспоминания об увиденном. Провисшие махины облаков цепляли деревья на холмах.

Сначала Анри пытался рассуждать, куда они едут, зачем и почему потусторонним сущностям взбрело в голову перемещаться в трясущейся, скрипучей повозке. Пытался прислушиваться к разговорам дамы и демона, которые, казалось, не обращали на него внимания. Они выглядели совершенно довольными и вели себя так, словно получали удовольствие от всего происходящего.

К тому моменту в мозгу Анри появилось много новых слов и понятий. В конце концов он пришел к выводу, что