– Мне она не нравится еще больше, – отрезал Машаду, – но всеравно нужно позвонить в полицию. Пусть они разбираются с отравлением. Если сгоспожой Маркевич что-то случится, потом обвинят нас.

– Я бы на вашем месте вызвал врача, – посоветовал Дронго, –миссис Лидхольм сможет оказать только первую помощь.

– Правильно, – кивнул Машаду, – я сейчас позвоню в полицию ивызову врача. А вы, сеньор Негрейруш, прикажите, чтобы никто не уходил с кухни.Полиция приедет и во всем разберется.

Они разошлись в разные стороны. Вацлав посмотрел на Дронго.

– Как вы думаете, кто мог это сделать? – спросил он.

– Пока не знаю.

– Я думаю, что это Мильви, – осторожно сообщил Вацлав, – дачто там, я в этом убежден. Только никому не говорите о моем предположении.

– Почему вы в этом так уверены?

– У меня для этого есть веские основания, – оглянулся навход в ресторан Вацлав, – и поверьте мне, что она нервничала гораздо большевсех остальных.

– Я не совсем вас понимаю.

– Она не хотела играть, но чувство гордости не позволяло ейвыйти из зала казино и оборвать игру, – тихо сообщил Вацлав.

– Почему?

– Вы не совсем понимаете женщин. И не очень чувствуете ихсостояние, – сказал Вацлав.

– Возможно, вам удается это гораздо лучше, чем мне, – неудержался Дронго, – и все же – о чем вы хотите сказать?

– Она долго не снимала свои джинсы, – напомнил Вацлав, –даже согласившись остаться топлес.

– Я тоже обратил внимание на этот странный факт. Ну и что?

– Она даже сняла свои джинсы, сидя на стуле, хотя это былоочень неудобно. Дело в том, что у нее сильный целлюлит, и она явно стесняласьэтого. Это было заметно, когда она одевалась. Она снова не встала, а взявджинсы, натягивала их, сидя на стуле, что было очень неудобно.

– Странно, – покачал головой Дронго, – я ничего особенного вэтом не увидел. Хотя это исключительно ценное наблюдение. А как это вы увиделиее целлюлит?

– Вчера на пляже. Она все время прикрывалась парео. Мильвидовольно плотная женщина, и, очевидно, ее полнота – источник ее беспокойства, аиз-за целлюлита на бедрах у нее возник устойчивый комплекс неполноценности.

– Я учту ваши наблюдения. В таком случае, как вы объяснитетот факт, что миссис Лидхольм сначала сняла свою юбку, а только потом блузку. Унее нет каких-либо скрытых недостатков на верхней части тела?

– Вы тоже это заметили? – оживился Вацлав. – Конечно, есть.У нее небольшая татуировка. Очень небольшая, но вполне заметная. Странно, чтоона не пытается ее ликвидировать, ведь при ее возможностях легко можно провестиподобную косметическую операцию. Я сидел рядом и заметил эту татуировку. Укаждой женщины есть свои фобии или свои страхи, о которых они предпочитают нераспространяться. Как говорил Бернард Шоу: «Женщина иногда может признаваться всвоих грехах, но никогда в своих слабостях».

– Вас нужно брать консультантом по женской психологии, –пошутил Дронго. – Хорошо, давайте вернемся в зал ресторана. Надеюсь, что сгоспожой Маркевич ничего страшного за это время не произошло.

Они вошли в зал ресторана. Кристина лежала на диване. Кто-тоиз женщин накрыл ее свежей скатертью, очевидно, принесенной с кухни. Все сиделивокруг нее. Пятеро женщин, которые с интересом посмотрели на вошедших мужчин.

– Кажется, она спит, – сообщила Мильви Пухвель, – мы сделалией клизму. Надеюсь, что с ней не случится ничего плохого.

– Нужен профессиональный врач, – добавила Каролина.

– Сейчас он приедет, – устало сообщил Дронго. За этотдлинный день произошло слишком много разных событий. Он уселся на стул, Вацлавподошел к дивану и посмотрел на Кристину.

– А теперь, – потребовала Мильви, – наконец скажите нам, чтоздесь происходит? О чем она сообщила вам, когда вбежала сюда полчаса назад, ипочему среди всех нас отравилась именно она? Насколько я знаю, зеленый чай пилане только она, но и вы, господин эксперт. В таком случае, почему вы сидитерядом с нами, а не лежите на втором диване?

Вацлав тоже подошел к ним.

– Почему она так неожиданно отравилась? – продолжаласпрашивать Мильви. – И вообще, каким образом можно отравиться зеленым чаем?

Дронго не успел ничего ответить, когда в разговор вмешалсяВацлав Сольнарж.

– Господин полицейский эксперт считает, что госпожу Маркевичпытались убить. И яд в ее чашку подложил кто-то из присутствующих здесь, –громко сообщил Вацлав.

Нужно было видеть, как посмотрели на Дронго все женщины.Тягостное молчание прервала самая молодая – Динара Ибрагимова.

– Вы считаете, что среди нас находится убийца? – спросилаона чуть дрогнувшим голосом по-русски.

– Давайте объяснимся, сеньор эксперт, – потребовалаСтефания, – нельзя подозревать людей без веских на то оснований.

– Она жива, – напомнила Каролина, – я думаю, что ничегострашного не произошло.

– Вы подозреваете кого-то из нас? – уточнила Катиба.

– Нужно объясниться, – Мильви испытующе смотрела на него.

– Давайте по порядку, – попросил Дронго, – и не все сразу.Дело в том, что госпожа Маркевич, кажется, действительно отравилась. Я не могуутверждать наверняка, что именно здесь случилось, но отравиться зеленым чаем,да еще в этих обстоятельствах, сложно. Если бы я не предпринял стольинтенсивных действий, то, возможно, последствия этого были бы гораздо тяжелее.Я считаю, что она отравилась…

– Кто это сделал? – спросила Мильви. – Вы не подумали, чтояд мог попасть в чашку на кухне или его подложил кто-то из официантов?

– Нет, не подумал. У меня были свои и весьма вескиеоснования полагать, что к этому не могли быть причастны служащие отеля.

– Тогда назовите имя подозреваемого, – потребовала Мильви. –Или вы собираетесь держать нас в таком подвешенном состоянии?

– У меня нет никаких оснований называть чье-то имя, –попытался объяснить Дронго, – пока это всего лишь мои подозрения. Сейчасприедет полиция и попытается установить, чем именно хотели отравить госпожуМаркевич. До этого момента я ничего не смогу сказать.

Он не успел договорить. В зал ресторана вошел ЭнтониДикинсон. Очевидно, он успел проспаться. У него было опухшее лицо и растерянныйвид. Он был в мятых брюках и рубашке с длинными рукавами. Все замолчали, когдаон прошел к столу и сел на свободный стул.

– Почему вы молчите? – спросил Энтони. – Или у вас здесьпоминки по душе баронессы? Она была такой прекрасной женщиной, – он огляделприсутствующих. – Почему вы так на меня смотрите?