— Я уже сказал, о ком тебе надо волноваться, — шикнул на него Боб и выключил телефон.

— Да, — обернулся он к Милене. — Богатай.

— Ха-ха, — покачала головой Милена. — Я ведь говорила?

— Да, — отозвался Боб. — Говорила.

Криминалистка Милена удивленно подняла взгляд. Ее легендарные голубые глаза начали сверлить Боба.

— Эй, дорогой, — сказала она. — Что-то не так? Получил от девчонки под зад ботинком? Или, может, съел просроченный йогурт? Или теперь и у тебя тоже почки шалят?

Боб в ответ вернул ей достаточно равнодушный взгляд.

— Девчонка с таким размером ноги, чтобы могла наподдать мне, еще не родилась, — парировал он.

Милена громко рассмеялась.

— Смотрите, какое самомнение. Ты не поверишь, но девушки с маленькими ножками оказываются гораздо опаснее. Однако, если ты не обидишься, давай отложим историю с ботинками на потом и посмотрим, что мы можем сделать в данном случае. В случае с Петером Богатаем.

— Прекрасная идея, — пробормотал Боб. — Ты не поверишь, но именно поэтому я здесь.

Милена позвала еще двух своих коллег, и все вместе с Бобом присели к столу.

— Как мы возьмемся за эту историю? — задала она вопрос.

Боб превратился в самое что ни на есть большое ухо и слушал, что будет. То тут, то там он вставлял какое-нибудь громкое замечание. В конце он сказал себе, что из всего этого, помимо прочего, могла бы выйти классная история. Вопрос только в том, насколько Армани способен написать ее для их газеты.

Они договорились, что делать, и Боб пошел домой. Наступили сумерки. Он размышлял о том, удастся ли замысел с Петером и Зубком. Однако ему все время не давала покоя фраза Армани: «А Гений еще жив?»

Действительно, подумал он, разносторонний треугольник: Биба, Гений и он — приобретает контуры геометрической фигуры, которая не имеет отношения к математике, а это бросается в глаза и другим. Так что теперь?

Он раздумывал о Бибе и задавал себе вопрос, что ему в ней нравится и что нет. В какие-то воздушные таблицы он начал помещать плюсы и минусы; когда ему вдруг показалось, что столбцы уже слишком длинные, он вздрогнул:

— А это нормально?

И сам себе уныло ответил:

— Это безумие!

До чего он дойдет, если о девочке, которую он вроде бы как любил, будет так спокойно, по дороге домой, причем, возвращаясь из полиции, равнодушно размышлять? Скорее всего, это не является признаком какой-то особой страсти!

Потом он сказал себе, как уже делал несчетное число раз, что время покажет. До сих пор все всегда хорошо кончалось. Понятно, он не принял во внимание, что это история особая, не похожая на те, что случались несчетное число раз.

Идея подождать, что будет, — соответствовала его трезвому расчету.

Но она никоим образом не соответствовала плану, который разработали Пика и Биба. Точнее, который Пика разработала для Бибы. Одно из двух неизвестных явно вело себя слитком своевольно, далеко от ожиданий двух подружек.

Петер еще сохранял присутствие духа, а Армани перетрусил так, что было хорошо слышно, как у него стучат зубы.

— Трудно будет, — сказал Армани, когда в парке, недалеко от дома, где жил Петер, Боб изложил им весь план.

— Возможно, — успокаивал Петер, — но другого выхода нет. Или, — вздрогнул он, — есть, но гораздо хуже.

Предполагалось, что на следующий день после занятий перед кинотеатром появится Зубок, и Петер должен будет выложить деньги на бочку. Если ему дороги зубы и фасад. Теперь же проходило совещание оргкомитета по подготовке опасной встречи: Боб, Армани и Петер.

Было условлено, что Петер расскажет Зубку сказочку. Так, мол, и так, денег нет, но кузен его, который уже сто лет гоняет автофургон с одного конца света на другой, последний раз, когда Петер плакался о своих крупных неприятностях, дал ему пакет. Спасительный пакет, помощь от всего сердца, первая помощь от двоюродного брата. Товар сверхсупер и стоит кучу денег. Возможно, можно будет договориться еще о каком-нибудь деле. Товар, который Петер остался должен, он бы передал напрямую дилеру, чтобы установился навсегда мир и чтобы, возможно, связать его с кузеном. С деньгами от этого, то есть предыдущего дела, конечно, ничего не выйдет, поскольку у него дома дикие сцены, и о продаже он даже не думает. Для передачи, то есть возврата товара необходимо организовать встречу. Вместе с Петером к Зубку должен будет пойти и Армани. Это должно стать доказательством того, что парень настроен серьезно, ведь ясно, да и каждый знает, что случится, если у Зубка плохое настроение.

— А я действительно должен? — снова застучал зубами Армани.

— Да, — сказал Боб.

— Ну а если Зубок не послушает и начнет драться? — спросил Петер.

— Значит, придется защищаться, а тем временем подоспеет помощь, — холодно и спокойно ответил Боб.

Все замолчали.

— И еще кое-что, — сказал Боб. — Зубку скажи, пусть они выбирают место встречи. Это, возможно, подействует. Развеет сомнения. Господа предусмотрительны так, что можно с ума сойти. Соглашайся со всем, что бы они ни сказали. Немного поломайся, но в конце концов соглашайся.

На следующий день, после полудня Петер и Армани как бы случайно прогуливались перед кинотеатром и рассматривали афиши. Неожиданно они увидели Зубка. Он был не один. У Армани от страха скрутило живот. Вероятно, его скрутило бы в сто раз сильнее, если бы он знал, что они с Петером были одни-одинешеньки. Боб делал ставку на то, что жадность Зубка затуманит ему мозги и расправы не будет.

— Тебя я уже встречал, — обратился Зубок к Армани.

— Да, — ответил Армани и автоматически потрогал свое ухо.

— А ты теперь касса еще и для этого лузера? — показал он на Петера.

— Нет, — покачал головой Петер.

— Я случайно шел мимо и остановился посмотреть афиши, — пробормотал Армани. Его ясный звонкий голос замер где-то в середине пищевода. — А потом мы с Петером собирались пойти поиграть в баскетбол.

— Если еще будешь цел, если еще будешь цел, — заржал Зубок. — Ну, что дальше?

Петер глубоко вздохнул и запел подготовленную песню. Зубок слушал его, типа: в одно ухо влетало, в другое вылетало, — и что-то насвистывал своим щербатым ртом.

Петер закончил.

— Итак, — подвел черту Зубок, — денег нет, товар вернешь. Я правильно понимаю? И я должен на это купиться? Вы меня считаете идиотом?

Страх развязал Петеру язык.

— Да что ты, ни в коем случае, ведь я сказал, мой двоюродный брат…