Анна Синклер. Объект номер два «Проекта Заратустра».

– Привет, засранцы, – говорит она.

Коул устремляется к ней, а она, смеясь, бежит к нему навстречу и обнимает за шею. Он, зажмурившись, крепко сжимает ее в объятиях.

– Коул, что с твоими волосами? – оттолкнув его, спрашивает она и зарывается в его взъерошенные кудри. – У тебя такой забавный вид.

– Обожаю татуировки, – подбегая к ним, говорит Леобен.

Анна обнимает его, и они втроем раскачиваются в крепких объятиях.

Какой-то части меня хочется присоединиться к ним, но я не могу заставить себя сделать и шаг. Я застыла и просто смотрю на них. Они выглядят так естественно, так правильно. Как семья.

И я тоже часть этой семьи. Но мне кажется, что я стою за пределами их прошлого и не понимаю, как изменить это.

Анна проводит рукой по «ежику» на голове Леобена.

– А ты стал блондином? Кто позволил вам принимать такие решения?

Она поворачивается, и ее глаза сужаются при виде Мато.

Но когда она наконец переводит взгляд на меня, улыбка сползает с ее лица.

– Черт побери, – выдыхает она.

Как только ее светло-голубые глаза встречаются с моими, меня пронзают воспоминания. Вот она, маленькая и напуганная, сидит на корточках в лаборатории с белыми стенами, удерживая на руках бесшерстного котенка. Вот смеется с Коулом, сидя на серой двухъярусной кровати. А вот лежит на полу в луже крови, которая вытекает из пореза на шее.

С воспоминаниями на меня накатывает странное сочетание шока, привязанности и ярости. При виде Анны я не чувствую того, что ощущала, когда впервые вспомнила свое прошлое с Коулом или Леобеном. Не чувствую запертых воспоминаний или внезапного всплеска любви. Цзюнь Бэй любила Анну, но между ними происходило и что-то еще. Пролегала пропасть – необъятная, холодная и жестокая, – и я чувствую, как она разрастается между нами.

– Ты очень на него похожа, – подходя ближе, говорит она.

При ее приближении мои плечи сковывает напряжение. Она стройная и длинноногая, выше меня сантиметров на тридцать, и шагает с той же смертоносной грацией, как Коул и Леобен. Она тоже тайный агент. Мне об этом рассказывал Коул, и я вижу это в ее позе и движениях. И хотя у нее нет лей-линий, но ее так же окружает опасная энергия. Даже во время спаррингов с Леобеном я не чувствовала себя такой маленькой и слабой, как сейчас, стоя перед ней.

– Анна… – начинает Коул.

– Я знаю, кто она, – говорит Анна, не отрывая от меня взгляда. – Это информация вчера поступила по каналу спецназа от Центрального штаба. И я не знала, верить в это или нет.

Она наклоняется ко мне, но не для того, чтобы обнять, как было с Леобеном, когда мы впервые увиделись после того, как я узнала правду. В ее глазах нет ни капли теплоты, лишь затаенное любопытство.

Любопытство и почти не сдерживаемая угроза.

– У тебя его нос, – говорит она. – И подбородок. Но ты действительно Цзюнь Бэй.

Мое горло сжимается.

– Это… сложно. Мы до сих пор не поняли, что сделал Лаклан, но моя ДНК…

– Да, – перебивает Анна и, выпрямившись, поворачивается к Коулу: – Это точно Цзюнь Бэй.

– Меня зовут Катарина.

Она тут же оборачивается ко мне с широко раскрытыми глазами:

– Ты оставила имя, которое тебе дал он?

Ее голос звучит строго, и во мне тут же зарождается ярость. После того как я вспомнила прошлое, желание обнять Ли или упасть в объятия Коула было естественным, но с Анной все по-другому. Между нами что-то стоит, то, чего я не понимаю. Поэтому сейчас мне кажется естественным скрестить руки на груди и отзеркалить ее взгляд.

– Я буду использовать то имя, которое захочу. Я уже не та, что была раньше.

Она поднимает бровь:

– А говоришь, как она.

– Эй, – окликает нас Леобен, а затем подходит к нам и обнимает меня за плечи. – Можешь называть ее кальмаром. Ей это нравится.

– Черт возьми, Ли, – возмущаюсь я, но он лишь улыбается в ответ, и это слегка уменьшает повисшее в воздухе напряжение.

– Это правда, Анна, – говорит Леобен. – Она уже не та, что была раньше. Да и мы уже не те, какими были тогда, верно?

Анна переводит взгляд от нас к Коулу и обратно, а потом пожимает плечами:

– Отлично, поверю на слово. Давайте лучше обсудим миссию.

– Да, давайте, – соглашается Мато, присоединяясь к разговору. Все это время он молча смотрел на нас с недовольным видом. – Зачем ты приехала, Анна?

Она взмахивает рукой в сторону джипа:

– Эта махина вернулась на базу прошлой ночью. Я посмотрела детали вашей миссии и решила присоединиться, чтобы спасти ваши задницы. Я сказала своему командиру, что, какой бы план ты ни придумал, он будет дерьмовым, поэтому вам понадобится любая возможная помощь.

– Вы знакомы? – спрашивает Леобен, глядя то на Анну, то на Мато. – Анна обычно не разговаривает так с незнакомцами.

– Мы провели вместе пять месяцев на Аляске, – отвечает Мато, и его голос звучит сурово. – Маленькая база, крошечные кварталы.

Леобен кивает:

– Тогда понятно.

– Мы многое узнали друг о друге, – скрестив руки на груди, говорит Анна. – В том числе и то, что за голову Мато объявлена награда в Энтропии. Так что вся эта миссия обречена на провал.

Я поворачиваюсь к Мато:

– Это правда?

Сверля взглядом Анну, он проводит рукой по темным волосам, но не отвечает.

– Просто великолепно, – вздыхает Леобен. – Какого черта они охотятся за тобой?

Мато вглядывается в горизонт и вздыхает:

– Потому что я возглавлял группу сопротивления. Мы пытались свергнуть Регину, но облажались.

Я рассматриваю лицо Мато. Ему явно не больше девятнадцати, но похоже, это происходило несколько лет назад.

– Сколько тебе было лет?

– Шестнадцать, – говорит он. – Но в Энтропии по-другому относятся к возрасту. Несколько своих выдающихся алгоритмов Регина написала еще подростком. Вы должны понять… в Энтропии в ходу лишь одна валюта – код. А состояние Регины такое значительное, что позволило ей удерживать власть в руках десятилетиями. Но она не отслеживала последние достижения в гентехе, и люди стали задавать ей вопросы. Поэтому мне удалось убедить некоторых из них, что у меня достаточно потенциала, чтобы занять ее место.

Анна фыркает:

– Видимо, все-таки недостаточно. Тебе пришлось бежать в «Картакс».

– К счастью, да, – отрезает Мато. – Иначе бы у вас не было и шанса отыскать Лаклана. На поиски в этом городе у вас могут уйти недели. Вам понадобится помощь, и я единственный, кто может вам ее оказать.