– Нам с вами нужно поговорить? – удивлённо вскрикиваю. – С чего бы это вдруг? О чём?

– О многом, – кивает в сторону выхода, одним глотком допивает горячий чай и, плавно оттолкнувшись от стойки, встаёт на ноги.

– Хм, то есть мне нужно всё бросить и пойти вслед за незнакомым мужчиной?

– Вы знаете моё имя, а я знаю ваше. Чем не повод уединиться?

Криво усмехается, чётко осознавая двусмысленность фразы.

– Я на первом свидании не целуюсь, – поддерживаю “шутку” и тяну из трубочки ярко-красный сок. – Никуда я не пойду, пока не пойму, зачем вам это нужно. Не заставите.

Мы с ним, конечно, родственники по несчастью, но я не понимаю, о чём нам разговаривать.

– Варвара, это касается Димы.

Вот это поворот! Чего хочешь ожидала, но только не бесед о Поклонском. Думала, о Рыжей будем говорить…

– Димы? – ёрзаю на стуле, и пальцы так крепко обхватывают стакан с соком, что становится больно.

О Диме я бы ни с кем не хотела говорить, но, похоже, у Стаса другие планы.

– Не делайте вид, что вы его не знаете.

– Я знаю его, но…

Кошусь на Стаса, а он сжимает губы в тонкую нитку, сильнее хмурясь. Что происходит? Что с Димой?

– Варвара, он убьёт меня за самодеятельность, – слова ему даются непросто, – но я не могу смотреть на его метания. Он мой друг, и ему нужны вы.

– Где он мечется? – испуганно икаю, потому что не могу представить Поклонского в роли метущегося безумца.

– В своей квартире, в бреду. Ему очень плохо, Варвара, и он зовёт вас.

– Зачем он меня зовёт?

Наверное, выгляжу в глазах Стаса настоящей идиоткой, но вопрос сам вырывается, я не успеваю его поймать, хотя, глядя сейчас в лицо собеседника, мечтаю отмотать время назад и запихнуть слова обратно в горло.

Стас смотрит на меня насмешливо, но это длится недолго: наклоняет голову, круглый циферблат часов рассматривает, всем видом показывая, что долгие разговоры не входят в его планы.

– Варвара, я понятия не имею, – усмехается, демонстрируя, что всё он понимает, только говорить не хочет. – Но повторюсь: ему плохо, он болен, а вы ему нужны. Мне этого достаточно для того, чтобы приехать сюда.

– Восхитительно…

– Что вы сказали? – поднимает на меня взгляд.

– Говорю: дружба такая восхитительна.

Мне уже не хочется пить, и я отодвигаю стакан и расплачиваюсь с барменом. Он кивает, прячет деньги под стойку и с приветливой улыбкой, от которой ямочки на щеках появляются, переключает внимание на другого гостя.

До меня больше никому нет дела, кроме ожидающего моего решения Стаса, в котором с каждой секундой остаётся всё меньше терпения. Интересно, если я буду дальше тянуть время, он схватит меня за шкирку и вытащит силой на улицу? Запихнёт в машину и увезёт лечить Поклонского?

– Машина ждёт на парковке. Поедемте, – не просит, просто предлагает, а я продлеваю паузу, чем бешу Стаса неимоверно. Не знаю, каких трудов ему стоит быть рядом и не иметь возможности хоть как-то повлиять на моё решение.

Я действительно не знаю, как поступить. Поехать к Диме после того, что наговорили друг другу? Это будет правильно или станет самой большой моей ошибкой?

– А если вы ошиблись? Вдруг он не хочет меня видеть? Или я не хочу видеть его? Об этом вы подумали, когда ехали сюда?

– Я не думал, я просто приехал. Не знаю, что между вами происходит, но явно нечто большее, чем может показаться.

Нечто большее? Что-то вдруг щёлкает в голове, и слова Стаса крутятся на повторе: “Ему плохо, он зовёт вас”. На пятом витке мысли в груди неприятно ноет, и я молча киваю.

Пусть это будет самой большой ошибкой, но я спать не смогу, зная, что Дима страдает. Не берусь анализировать, почему меня это так сильно тревожит, от чего под рёбрами покалывает, и киваю во второй раз уже увереннее.

– Я только номера вашей машины сфотографирую и сестре отправлю. Она у меня в прокуратуре работает, – сурово поджимаю губы и смотрю на Стаса с вызовом.

– Пожалуйста, – взмахивает рукой, и впервые в его глазах мелькает смех. – Безопасность – превыше всего.

– Вот именно, – решительно киваю и, гордо задрав подбородок, выхожу прочь из бара.

Думаю ли я на самом деле, что в действиях Стаса может притаиться ловушка? Нет, но не тороплюсь демонстрировать доверие.

И почему у меня чувство, что он знает много больше, чем хочет показать? И приехал, возможно, руководствуясь не только дружескими чувствами. Откуда ощущение, что болезнь Димы – пусть печальный, но всего лишь повод?

До парковки доходим быстро, не проронив ни слова. Шумит сад, поют птицы, а закатное солнце уже не обжигает, лишь согревает ласково. Я осматриваю цепочку припаркованных машин и безошибочно узнаю автомобиль Стаса: самый красивый и дорогой, точно такой же как у Поклонского.

Когда машину эту увидела, сердце ёкнуло, и уже не такой смертельной глупостью кажется решение поехать со Стасом. Я ведь скучаю… пора хотя бы себе перестать врать.

– Вы хотели сделать фото, – сохраняя серьёзное выражение лица, Стас рукой указывает на номера, а я деловито киваю, достаю телефон. Пара секунд, и несколько снимков машины с разных ракурсов оказываются в моей галерее.

Чтобы доказать всю серьёзность положения, я отправляю фотографии Маре, сопровождая коротким сообщением: “Крутая тачка, да? Нравится?”

Взмахиваю телефоном в воздухе, экраном в сторону Стаса направляю, но прочесть ему не даю – пусть видит, что я выполнила обещание, но само сообщение ему ни к чему.

– С обязательной частью покончили, переходим к произвольной, – Стас садится рядом с водителем, неторопливо пристёгивает ремень безопасности и ждёт, пока я займу место позади.

Темноволосый водитель смахивает с рукава тёмно-синего пиджака пылинку, Стас включает музыку, а я пристёгиваюсь, стараясь не показывать дрожь пальцев. Мара присылает в ответ сообщение, заваливая меня вопросами: “С кем едешь? Куда? Кто водитель?” Смешная.

На переписку с сестрой уходит несколько минут, за которые машина успевает миновать территорию “Парадиза” и выехать на федеральную трассу. Под шинами шуршит асфальт, мимо проносятся деревья, ещё покрытые густой листвой, хотя август стремительно катится вперёд, предвещая осень.

На языке крутятся невысказанные слова, и я наконец даю им волю:

– Почему у Дим… Дмитрия Николаевича бред? Он…

– Дмитрий Николаевич перетрудился, – отвечает Стас, глядя на меня через зеркало. – Ему нужен отпуск. Паша, ты не помнишь, когда он в последний раз отдыхал?

Водитель задумывается, останавливая машину на светофоре, что-то в уме прикидывает и наконец сообщает:

– Я работаю на него двенадцать лет, ни разу он в отпуске не был.