Вскоре месса закончилась. Последний гимн — и Десмонд прошел в ризницу. Прочитав благодарственную молитву, он поспешил вернуться в дом священника, чтобы съесть второй завтрак и, если удастся, получить разъяснения по поводу загадочной женщины.

Ростбиф к воскресному ланчу еще не был готов, но миссис О’Брайен поставила перед Десмондом кофе и подогретые ячменные лепешки, чтобы он перекусил на скорую руку.

— Каноник! — воскликнул Десмонд, залпом выпив кофе. — Кто эта заносчивая молодая особа, сидевшая на месте, отведенном для госпожи Донован?

Каноник обменялся многозначительными взглядами с миссис О’Брайен, которая как раз принесла свежезаваренный кофе.

— Ты что, имеешь в виду ту красивую, хорошо одетую женщину в шикарной шляпке?

— Именно. Это, вероятно, ее дочь?

— А может, внучка?

— Вполне может быть! Выглядит она очень молодо.

— Десмонд, — произнес каноник, бросив осуждающий взгляд на миссис О’Брайен. — Мы вовсе не собирались над тобой насмехаться. Но наша шутка, пожалуй, зашла слишком далеко. Ты представлял себе госпожу Донован старухой, чем здорово нас позабавил. Сегодня утром на почетном месте сидела госпожа Донован собственной персоной.

Десмонд аж подпрыгнул от удивления.

— Вы шутите! Ей ведь не больше двадцати четырех — двадцати пяти лет!

— Прибавь еще десяток, и узнаешь возраст мадам. Она привлекательная женщина в полном расцвете сил. И молодая душой. Кстати сказать, она заботится о себе, а потому действительно молодо выглядит.

— И она правда глава, хозяйка… всего…

— Если тебе доведется узнать историю госпожи Донован, если ей когда-нибудь захочется с тобой поделиться, ибо, будучи ее исповедником, я не вправе ничего рассказывать тебе, ты поймешь, что при ее железной воле она вполне способна управлять бизнесом и полностью его контролировать, так же как и все остальное.

— Ну, в этом я не сомневаюсь. Вы бы только видели, как она на меня смотрела!

— Не горячись, приятель. Мне почему-то думается, что ты пришелся ей по душе. Когда мы с ней болтали после мессы, она пригласила тебя на чай — в четверг, в «Маунт-Вернон».

— Значит, она плохо воспитана, если приглашает меня через посредника.

— Повторяю, не горячись, приятель. Спорим, что письменное приглашение привезет Патрик — ее дворецкий, — когда придет в церковь. А теперь успокойся и жди. Посмотрим, кто из нас окажется прав.

Предсказание каноника полностью оправдалось. В тот же вечер, в половине седьмого, Десмонд уже вскрывал запечатанный конверт и разворачивал лист тончайшей бумаги ручной работы, в верхней части которого прописными буквами было напечатано: «Маунт-Вернон, Килбаррак».

Записка гласила:

«Дорогой отец Фицджеральд!

Не могли бы вы зайти ко мне на чай в ближайший вторник, в четыре часа, если вам, конечно, позволят ваши служебные обязанности.

Искренне ваша,

Джеральдина Донован».

«Какая наглость! — пробормотал Десмонд. — Какая вопиющая, чертовская наглость! Не могли бы вы зайти. Я ей докажу, что я ей не лакей».

IV

На дворе все еще стояла хорошая погода, вторник выдался солнечным, с легким морским ветерком, который подгонял просвечивающие на солнце пушистые облачка. Все утро Десмонд был занят по горло и после второго завтрака решил отдохнуть. Он лег на кровать прямо в нижнем белье и так и лежал, не сводя глаз с циферблата часов, и не потому, что боялся оказаться непунктуальным, а потому, что был твердо намерен прийти с опозданием на навязанную ему встречу в «Маунт-Вернон».

Он немного вздремнул, полежал еще с полчаса, а потом встал, побрился, умылся и причесался. Затем надел чистую рубашку, воротничок и чудесный легкий костюм от Карачини. Результат его вполне удовлетворил, даже более чем, и, когда часы показали ровно четыре, он неторопливо двинулся в сторону «Маунт-Вернон».

Когда он прошел через внушительные ворота и стал подниматься по широкой подъездной дорожке, на часах было уже половина пятого. Но Десмонд даже не прибавил шагу. Отсюда дом уже был хорошо виден — чудесный особняк в георгианском стиле, с типичным для ирландских поместий портиком с колоннами. Но этот дом отличался особым совершенством, свидетельствующим о постоянном и тщательном уходе, что выгодно отличало «Маунт-Вернон» от полуразвалившихся особняков Зеленого острова[32]в псевдоисторическом стиле. Длинный ряд сдвоенных окон ослеплял своим блеском, рамы были недавно покрашены, так же как и украшенная сверкающей медью дверь и безупречная покатая крыша, завершала ансамбль резная каменная терраса с балюстрадой — словом, картинка, достойная обложки журнала «Кантри лайф».

Десмонд поднялся по ступенькам и позвонил в звонок. Дверь ему открыл слуга, конечно, не во фраке, но в камзоле и ливрее. Слуга проводил гостя в просторный холл с мраморным полом, покрытым ковром «керманлавар»[33]с цветочным узором, который Десмонд, оценив толщину ворса, безошибочно датировал семнадцатым веком. На стене над уставленным серебром столиком в стиле «чиппендейл» висел портрет пожилого человека кисти Лавери[34], а противоположную стену украшал портрет женщины в затейливом платье работы того же художника. В дальнем конце холла виднелась красивая широкая лестница со статуей, возможно греческой, на площадке, а из самого холла вправо и влево вели два широких прохода.

Проследовав за слугой направо, Десмонд не мог не заметить через полуоткрытую дверь большую библиотеку, заставленную книжными полками.

Слуга провел Десмонда в просторное, украшенное куполом помещение в конце коридора, которое когда-то служило оранжереей, а теперь было с большим вкусом ловко переделано в гостиную, именуемую в Ирландии салоном. Здесь паркет также был устлан выцветшими от времени старинными коврами — персидскими или китайскими. У одной стены стоял открытый рояль, у другой — обитые шелком диванчики и кресла, повсюду в художественном беспорядке были расставлены вазы с цветами, залитыми мягкими лучами апрельского солнца, словом, обстановка в стиле «рококо», способная сразить наповал посетителя, попавшего сюда впервые.

В дальнем конце гостиной за столиком в стиле «буль» с книгой в руках сидела стройная, элегантная женщина лет тридцати. У нее было бледное ухоженное лицо с тонкими, правильными чертами, которое даже сейчас, в минуту отдыха, сохраняло сосредоточенное выражение, и коротко стриженные, что очень ее молодило, прекрасные каштановые волосы. Одета она была просто, но изысканно — в темно-серый шелковый костюм без излишеств, украшенный потрясающим шелковым, алым с серым, восточным шарфом.