Мне хочется смотреть, как Рейчел читает, загорая на солнце.

Она лежит на животе, опершись на локти. Я кладу голову на руки и смотрю на нее.

Мой взгляд скользит по плавным линиям ее плеч… по изгибу спины… по согнутым в коленях ногам и поднятым вверх и скрещенным стопам.

Рейчел счастлива.

Я делаю Рейчел счастливой.

Рядом со мной ее жизнь тоже преображается.

Ее жизнь прекрасна, потому что в ней есть я.

– Рейчел… – шепчу я.

Она кладет между страниц закладку и захлопывает книгу, но не смотрит на меня.

– Я хочу кое-что тебе сказать.

Рейчел кивает и зажмуривается, как будто хочет полностью сосредоточиться на моем голосе.

– Когда умерла моя мама, я перестал верить в Бога.

Она кладет голову на руки, ее глаза по-прежнему закрыты.

– Я не мог поверить, что Бог способен послать человеку подобную боль. Заставить страдать так сильно, как страдала мама. Принудить пройти через нечто настолько ужасное.

Из-под опущенных век Рейчел выкатывается слеза.

– А потом я встретил тебя, и каждый день с тех пор меня мучил вопрос, как можно быть настолько красивой, если Бога не существует. Как я могу быть так счастлив, если Бога не существует. И вот я понял… только что понял… Бог посылает нам что-то уродливое, чтобы мы не воспринимали прекрасное как должное.

Рейчел не улыбается.

Она хмурит брови.

Она плачет.

– Майлз…

Рейчел произносит мое имя так тихо, словно не хочет, чтобы я услышал.

Я осознаю, что для нее этот момент вовсе не прекрасен. Не то что для меня.

– Майлз… у меня задержка…

Тейт

Корбин: «Хочешь поужинать вместе? Когда освободишься?»

Я: «Через десять минут. Где?»

Корбин: «Мы недалеко. Встретимся у выхода».

Мы?..

Меня охватывает волнение. Наверняка «мы» значит Корбин с Майлзом. Кто еще может с ним прийти? К тому же я знаю, что Майлз вернулся вчера вечером.

Я заканчиваю с бумагами, заскакиваю в туалет, чтобы поправить прическу, – как ни печально, мне не все равно – и выхожу на улицу.

Они уже у выхода. Иэн, Майлз и Корбин. При виде меня Иэн улыбается – он единственный повернут ко мне лицом.

– Готова? – спрашивает брат, когда я к ним подхожу. – Пойдем в «Джекс».

Они классно смотрятся вместе. Все трое хороши собой, каждый по-своему. Особенно в форме. Среди них я одна в своей медицинской блузе кажусь замарашкой.

– Пошли, – соглашаюсь. – Страшно хочу есть.

Я смотрю на Майлза. Он едва заметно кивает, но не улыбается. Всю дорогу Майлз идет на шаг впереди, засунув руки в карманы и не глядя на меня.

– Что празднуем? – интересуюсь. – Ваш общий выходной?

Между моими спутниками происходит безмолвный разговор. Иэн смотрит на Майлза. Корбин смотрит на Иэна. Майлз ни на кого не смотрит. Его взгляд направлен вперед.

– Помнишь, в детстве родители как-то водили нас в «Ла Капрезе»? – спрашивает Корбин.

Отлично помню. Никогда не видела родителей такими счастливыми, как в тот вечер.

Мне тогда было лет пять-шесть, не больше, и это одно из немногих воспоминаний, которые сохранились у меня с тех пор. В тот день мой отец стал капитаном.

Я останавливаюсь как громом пораженная и во все глаза смотрю на Корбина.

– Тебя что, повысили? Но ты не можешь стать капитаном! Ты слишком молод!

Я отлично знаю, как трудно дослужиться до капитана и сколько часов нужно для этого налетать. Большинство летчиков до тридцати работают вторыми пилотами.

– Нет, меня не повысили: я слишком часто менял место работы. – Корбин переводит взгляд на Майлза. – А вот мистер Назначьте-Мне-Больше-Рейсов и правда получил сегодня повышение. Побил рекорд компании.

Майлз кидает на брата укоризненный взгляд. Он явно смущен тем, что его секрет раскрыли, но такая скромность мне по душе. Вот если бы их приятель Диллон стал капитаном, то наверняка протрубил бы об этом всему миру в мегафон на барной стойке.

– Не бог весть какое достижение, – роняет Майлз. – Это же всего лишь местная авиакомпания. Выбирать особо не из кого.

– Меня же почему-то не повысили, – возражает Иэн. – И Корбина не повысили. И Диллона. А ты работаешь в компании на год меньше нашего. Не говоря уже о том, что тебе всего двадцать четыре. – Он поворачивается и идет спиной вперед. – Хватит скромничать, приятель. Позлорадствуй над нами немного. Мы бы на твоем месте именно так и поступили.

Иэн мне определенно нравится. Не знаю, давно ли они знакомы, но у них явно близкие отношения. Иэн искренне гордится Майлзом и совсем не завидует. Здорово, что у Корбина есть такие друзья. Мне всегда представлялось, что брат живет один, вдали от семьи, слишком много трудится и все свободное время проводит в одиночестве. Сама не понимаю, с чего я это взяла. Папа тоже работал пилотом, но дома бывал довольно часто, так что у меня не должно быть подобных иллюзий.

Похоже, беспричинно волноваться за близких свойственно не только брату.

Мы пришли, и Корбин распахивает перед нами дверь ресторана. Иэн входит первым. Майлз пропускает меня вперед.

– Я в туалет, – говорит Иэн. – Потом вас найду.

Корбин подходит к стойке администратора, а мы с Майлзом останавливаемся позади. Я украдкой бросаю на него взгляд:

– Мои поздравления, капитан.

Я шепчу – сама не пойму отчего. Вряд ли Корбин что-то заподозрил бы, даже если бы услышал. Наверное, так мои слова звучат более интимно.

Майлз с улыбкой смотрит на меня, косится в сторону брата, который все еще стоит к нам спиной, и быстро целует в висок.

Мне должно быть стыдно за свою слабость. Нельзя позволять мужчине делать со мной такое. У меня чувство, что я плыву, тону или лечу. В любом случае ног под собой не ощущаю.

– Спасибо, – тоже шепчет Майлз.

На лице у него ослепительная и в то же время смущенная улыбка. Он слегка пихает меня плечом:

– Классно выглядишь, Тейт.

Вот бы приклеить эти три слова на рекламный щит и каждый день проезжать мимо него на работу… Ради такого я согласна вкалывать без выходных!

Хотелось бы верить, что Майлз сказал это искренне, вот только на мне форменные брюки с блузой, в которых я провела последние двенадцать часов.

– На мне же медицинская форма с Минни Маус…

– Всегда был неравнодушен к Минни Маус.