Чарм думает, не снять ли трубку, пока мать не отключилась, но решает, что не стоит. Если Риэнн действительно звонит просто так – что мало похоже на правду, – она вряд ли перезвонит. Но если ей что-то нужно, она не успокоится, пока не услышит голос Чарм. Телефон почти сразу же звонит снова. Боясь, что звонки разбудят Гаса, Чарм решает все же подойти.

– Привет, Чарми! – говорит мать.

– Здравствуй, мама, – так же притворно радостно отвечает Чарм.

– Я звонила минуту назад, но ты не взяла трубку, – обиженно замечает Риэнн.

– Извини, я только что вошла. Даже автоответчик проверить не успела. – Чарм старается говорить искренне.

– Слушай, ты можешь приехать к нам в понедельник? – спрашивает Риэнн.

Чарм мнется, тянет время.

– Сейчас посмотрю, что там с практикой в больнице. Расписание просто бешеное! – Чарм кладет трубку, не спеша идет к холодильнику, достает банку с газировкой. Срывает кольцо, отпивает большой глоток и возвращается к телефону. – Мам, извини, но в понедельник мне надо быть в больнице. Как раз начинается практика в психиатрическом отделении. Может, в другой раз?

Пузырьки газа шибают в нос; она прикрывается рукой.

– Посмотри, в какой вечер ты свободна, – настаивает мать.

– Следующие несколько недель у меня очень мало времени. Может, после Дня благодарения? – предлагает Чарм.

Риэнн задумывается.

– День благодарения только через два месяца. А я так надеялась тебя повидать! Мы с тобой долго не виделись. И потом, у меня хорошая новость.

Чарм твердит себе: «Не спрашивай, не спрашивай».

– Какая новость? – все-таки спрашивает она.

– Нет, придется тебе подождать, – поддразнивает Риэнн. – Ты только скажи, какой вечер тебя устроит, мы с Бинксом поменяемся с кем-нибудь. – Она словно намекает на то, что сама готова идти навстречу, а вот дочь у нее негибкая, упрямая.

– Ну, тогда… может, сегодня? – тут же спрашивает Чарм.

– Сегодня? М-м-м… так мало времени…

– Мама, сегодня я свободна. – Чарм изо всех сил сдерживается, чтобы не закричать. – А следующие три недели буду очень занята.

– Ну что ж, хорошо, – раздраженно говорит мать.

– Что мне привезти? – спрашивает Чарм. Странно – похоже, мать и правда хочет ее видеть.

– Пожалуй, что-нибудь к чаю… Приходи часикам к семи. Мне еще нужно убрать, подготовиться. – Риэнн говорит взволнованно, как будто она маленькая девочка и готовится к своему дню рождения.

– Мама, да ведь ты сама сказала: ничего особенного, – напоминает Чарм. – Зачем ради меня так стараться?

– Что ты! Если уж на то пошло, я всегда по тебе скучаю. И хочу, чтобы сегодняшний вечер получился особенным.

Чарм думает: вот так всегда. Мать произносит нужные слова, и голос у нее, как положено, нежный и ласковый. Можно подумать, она белая и пушистая. Всякий раз в общении с матерью Чарм спотыкается об одну и ту же кочку. И все же она часто вспоминает слова матери, похожие на гладкие, сверкающие камешки-голыши, и припрятывает их в тайники памяти – на потом, когда можно будет не спеша извлечь их и любоваться, перебирая.

– Кстати, пока не забыла, – говорит мать, – звонил твой брат. Тебе Гас не передавал?

– Что-то такое говорил, – небрежно отвечает Чарм.

– Он держался как-то очень странно. Сказал, что должен кое-что рассказать мне о тебе. Ты, случайно, не в курсе, о чем он?

– Нет, – с трудом говорит Чарм, прикладывая руку к бешено бьющемуся сердцу.

– Так я жду тебя, солнышко. Приходи к семи.

Чарм сжимает в руках трубку, стараясь не заплакать. В гостиную выходит Гас. Похоже, он выспался; лицо у него порозовело, он выглядит почти здоровым.

Чарм с виноватым видом сообщает, что едет ужинать к матери.

– Конечно, поезжай, Чарм, – говорит Гас. – Она все-таки твоя мать. Ты должна почаще видеться с ней.

– С тобой мне интереснее, – уверяет Чарм. – И лучше.

– Может быть. – Он заходится в кашле и прижимает к губам платок. – Но я-то не вечно буду с тобой.

– Гас! – кричит Чарм.

Но он улыбается и гладит ее по голове.

– Езжай к матери, – приказывает он, и Чарм кажется, что ей снова десять лет.

После беседы с Эллисон день тянется медленно; всякий раз, как над дверью звякает колокольчик, сердце у нее уходит в пятки. Будет ли она когда-нибудь снова чувствовать себя в магазине так же спокойно и уверенно, как раньше? Теперь у нее есть сигнализация, скоро выходит новая помощница… Каждые пять минут она смотрит на часы, оглядывается на дверь и ждет, что вот-вот придут Джонатан и Джошуа. Клэр жалеет, что не договорилась заранее с Вирджинией. Тогда она могла бы вместе с Джонатаном забрать Джошуа из школы.

Наконец в половине четвертого Джонатан и Джошуа вваливаются в магазин. Джонатан широко улыбается; у Джошуа усталый вид. Белобрысые волосы стоят дыбом, футболка не заправлена в шорты, шнурки не завязаны, а на шортах грязное пятно.

– А вот и наш школьник! – приветствует его Клэр. – Как прошел первый день, Джош?

– Просто замечательно! – восклицает Джонатан, и Клэр вздыхает с облегчением.

– Как же иначе? – говорит она, крепко обнимая сына.

– Да. – Уголки губ Джошуа дергаются в подобии улыбки. – Мне разрешили поиграть в кубики… и еще на двух переменах я качался на качелях!

– Здорово! – Клэр разделяет его воодушевление. – Ты выяснил, на какую экскурсию вы поедете весной?

– В зоопарк! – кричит Джошуа. – Мы поедем в зоопарк и увидим слонов и обезьянок!

Джошуа наклоняется, подбоченивается и изображает бабуина: визжит, прыгает, носится по всему магазину. Джонатан и Клэр переглядываются и хохочут. Напрыгавшись, Джошуа возвращается к родителями, сразу помрачнев, заявляет:

– Хотя на завтрак давали бананы!

– Джош, мы с тобой заранее обо всем поговорили, – напоминает Джонатан. – Предупреждали, что в школе могут быть некоторые вещи, которые ты не любишь. Помнишь, как мы велели тебе отвечать в таких случаях?

– Ну да, «спасибо, не хочу», – вздыхает Джошуа. – Только ничего не получилось. Дежурный все равно дал мне банан. Я не успел зажать нос, и меня чуть не вырвало… Но не вырвало, я все проглотил!

– Ты молодец, Джошуа, – говорит Клэр.

Она опускает руку ладонью вниз, Джошуа подбегает к ней и встает точно под ее пальцами. Клэр гладит сынишку по голове. Волосы у него мягкие как шелк. Она ощупывает все знакомые бугорки и ямки у него на черепе и представляет: вот здесь, над левым ухом, у него бугорок, который отвечает за любовь к музыке. Пристрастия у него вполне определенные, как и во многом другом. Он не любит громких, резких звуков – они его возбуждают. Тогда Джошуа закрывает уши руками и либо убегает в другую комнату, либо замыкается в себе. Ему нравится тихая, спокойная музыка.