- Воздух! - полный панического ужаса крик несется откуда-то издалека, заставляя густую людскую массу вздрогнуть, заволноваться и рассыпаться в разные стороны.

Андрей видит, как выбравшийся на подножку головной машины взводный машет рукой и что-то кричит. Сидящие в кузовах бойцы не дожидаясь остановки грузовиков, начинают соскакивать на землю и бросаются к обочине. Дожидаться отдельного приглашения не стоит, почти одновременно с водителем, Карасев открывает дверцу кабины, рявкнув подгоняя нескольких замешкавшихся с выгрузкой подчиненных выпрыгивает на дорогу и бежит в сторону.

В небе гудя моторами, пролетает девятка "Юнкерсов" сопровождаемая несколькими истребителями. Замыкающая пара "Мессеров", отделяется и проходит низко над дорогой, расстреливая из пушек и пулеметов мечущуюся толпу. Рев проносящихся над головой самолетов, грохот стрельбы и многоголосые крик испуганных людей заставляют плотнее прижаться к земле, глубже зарыться в высушенную солнцем, жухлую, степную траву.

Бомбардировщики между тем, не обращая внимания на творящуюся внизу суету, продолжают величаво плыть дальше. У них своя цель. Вот уже, который день фашисты как заведенные, долбят Калачевскую переправу, у которой столпилась масса отступающих советских войск и огромное количество беженцев.

Картина в небе резко меняется, когда на плотный строй вражеских самолетов откуда-то сверху сваливается четверка остроносых "Яков". Концевой "Юнкерс" внезапно начинает густо дымить и выпав из строя с натужным гудением пытается уползти в сторону. Оставив в покое беззащитных беженцев и горстку бойцов, немецкие истребители, набирая высоту, уходят вверх и ввязываются в кипящую в небе жаркую схватку. Карусель воздушного боя постепенно смещается на юг к Калачу, там начинают хлопать защищающие переправу зенитки и грохотать разрывы бомб, а люди вновь начинают собираться на дорогу.

- По машинам! - мальчишеский голос Золотухина очевидно от пережитого страха и волнения "дает петуха".

- По машинам! - отплевавшись и прокашлявшись от забившей рот и ноздри пыли, продублировал команду Андрей.

Бойцы спешно грузятся в полуторки, и машины, пользуясь тем, что дорога более-менее свободна, сигналя и старательно объезжая лежащие в пыли тела убитых и раненых, продолжают свой путь.

Не останавливаясь, колонна проскочила хутор Малоголубинский догоравший после недавней бомбежки и вновь попала в "пробку". Напрасно гудят сигналы и выбравшийся на подножку, охрипший от безуспешных попыток их перекричать лейтенант, угрозами и увещеваниями пытается заставить толпу расступится. Все бесполезно. Отупевшие от усталости люди просто не обращают на все это никакого внимания, обтекая грузовики как досадное препятствие.

Естественно, что при такой скорости передвижения на центральную площадь Большенабатовского "газоны" вкатили уже далеко заполдень.

Громыхая деревянными кузовами и кабинами, ревя моторами оба "пепелаца", распугав небольшую стайку роющихся в пыли кур и нежащегося на завалинке огромного серого котяру, остановились на майдане. Молодцевато выпрыгнув из кабины, лейтенант поправил фуражку и зашагал к одной из мазанок.

- Взвод к машинам - гаркнул Андрей, в свою очередь, спрыгивая с подножки второй "полуторки". Пока бойцы спешивались, заполняя шумной толпой, небольшое пространство сельской площади, он огляделся. Улочки были тихи и безлюдны, только возле хаты, к которой направлялся взводный, стояла и бестолково пялилась на приезжих девчонка на вид лет семнадцати - восемнадцати. Невысокого росточка, хрупкая, смешно-неуклюжая, похожая на какой-то диковинный гриб в казавшимся огромным ШС, мешковато сидящей на ней форменной юбке, гимнастерке с черными петлицами, украшенными перекрещенными пушечными стволами, и растоптанных явно не по размеру сапогах. На худеньком плече девицы болталась, едва не волочась прикладом по земле, винтовка с примкнутым штыком.

- Часовой, вызови начальника караула - потребовал Золотухин

Никакой реакции. Девчонка продолжала стоять, уставившись на него круглыми как у совенка глазами.

- Товарищ боец! - начавший терять терпение лейтенант повысил голос - Вы меня не слышите? Вызовите своего командира.

- Ой! - жалобно пискнула караульщица, до которой, похоже, наконец, дошло, что хочет от нее грозное начальство. Покраснев и не сводя с возмущенного Золотухина, испуганного взгляда, она не оборачиваясь, постучала в окошко мазанки и крикнула - Маша! Маш!

На зов откликнулась, моментально появившаяся на крыльце высокая, крепко сбитая девушка постарше. Завидев незнакомого командира, она проворно сбежала по ступенькам, поправила пилотку на коротко остриженных русых волосах и лихо козырнув, представилась - сержант Вострикова.

- Лейтенант Золотухин - взводный небрежно бросил руку к козырьку фуражки и недовольно пробурчал - ну и дисциплинка у вас, товарищ сержант. Это что еще за "Маш, Маш", она, что у вас, устава не знает?

- Разрешите ваши документы - строго потребовала сержант. Затем, бегло изучив протянутые ей бумаги и бросив испепеляющий взгляд на сжавшуюся в комочек подчиненную, добавила - извините товарищ лейтенант, она у нас недавно в армии.

- Ты чего лейтенант девчат моих пугаешь? - следом за девицей-сержантом их хаты вышел высокий, худощавый командир - командир батареи, старший лейтенант Андреев.

- Лейтенант Золотухин - козырнул в ответ взводный.

- Будем знакомы, Сергей - зенитчик открыто, дружески улыбнулся и протянул руку.

- Коля, э-э-э то есть Николай - лейтенант пожал протянутую ладонь - прибыли для обеспечения охраны переправы.

- Давно ждем - кивнул Андреев - Ладно, Коля-Николай, определишь своих бойцов, милости прошу на огонек, расскажу тебе о делах наших скорбных. Только скажи своим орлам, чтобы личный состав мой не обижали. У меня ведь одни девки на батарее, одна другой краше.

Лейтенант заморачиваться не стал. Наскоро поставив задачу и взвалив ее на Карасевские плечи, он направился к зенитчикам выяснять обстановку. Проводив взглядом мокрую от пота спину начальства, Андрей в свою очередь, занялся "нарезкой" задач для личного состава. На пристани у реки раздавался дробный перестук топоров, там саперный взвод заканчивал сборку парома. Для охраны и поддержания порядка непосредственно на самой переправе Карасев выделил первое отделение. Еще одно, усиленное станковым пулеметом, заняло позиции на въезде в станицу с севера. Третье оставил в резерве в качестве маневренной группы, с тем, чтобы в случае необходимости прикрыть наиболее угрожаемое направление.

Пришедший через час, когда уже начинало смеркаться слегка навеселе Золотухин расстановку сил и средств одобрил и наконец, счел нужным, довести до своего заместителя оперативную обстановку.

Так получалось, что пересекавшая Большенабатовский с севера на юг, идущая вдоль правого берега Дона дорога, оставалась единственным, еще не перерезанным врагом путем для отступающих к Калачу советских частей и беженцев. В пяти километрах к западу от них на высотке 205.6 закрепился, зарылся в землю усиленный батареей сорокопяток, стрелковый батальон, который вот уже сутки сдерживает натиск немецких танков и мотопехоты. Обойти позиции батальона фрицам не дают два глубоких оврага, вот они и вынуждены атаковать позицию стрелков в лоб, вверх по склону холма.