«вами», не с «тобой». Значит, он волновался не только обо мне? Могу ли я о таком мечтать?

– Чем будешь радовать голодного мужика? – заглядывает через плечо и мычит. – О-о-о-о-о-о-о-о-о-о, борщ! Миллион лет не ел домашнего борща. Все, я готов к трапезе.

Усмехаюсь. Рома усаживается за стол. Потом вскакивает:

– Давай помогу.

– Вот еще! Садись давай, – строго говорю ему.

Рома покорно опускается снова на стул и даже ручки складывает на столешнице. Ну прямо само послушание!

Ставлю перед ним тарелку, хлеб и сало – все в лучших традициях.

– Блин, стопки не хватает, – хохочет он.

– Надо? – заламываю бровь.

– О, не, я не пью и пьяных презираю, – кривляется, а я не сдерживаю смеха. – Хотя если я тяпну, то за руль не сяду и останусь у вас. Хм-м-м-м-м…

– Прекрати, – начинаю хохотать в голос, а Рома только хитро щурится. – Я могу и без рюмки тебя оставить у нас. Диван свободный.

Рома надувает губы.

– Ешь давай, – киваю на остывающий ужин.

Смотрю на него и ловлю себя на мысли, что тут, на нашей кухне, он смотрится намного уместнее, чем в своей полупустой квартире. Как-то по-домашнему. И передо мной не грозный начальник корпорации, а простой мужчина, которому нужна женская рука и вкусный борщ.

– О! – стонет Рома, когда доедает ужин и отваливается на спинку стула, поглаживая живот. – Ты окончательно меня покорила. Я ел, конечно, то, что ты готовила у меня, но это вообще ни в какие рамки не влезает.

Ловит меня, проходящую мимо, и притягивает к себе. Утыкается в мой живот, а я инстинктивно зарываюсь в его волосы.

– Вот вроде два дня не видел, а уже как не в своей тарелке.

– Так что случилось, что ты так срочно сорвался с места и уехал?

Глава 20

Глажу его по волосам и готова заурчать. Рома, правда, не урчит и довольно трется о руку. Как котик домашний. Или тигр?

– Систер, мне пора, – отрывает меня от ласки голос сестры.

Рома тяжело вздыхает, но отпускает:

– Иди проводи, успеем поговорить.

Угукаю и иду к сестре. Она вся с иголочки одета. И когда успела? Наносит блеск на губы и крутится перед зеркалом.

– Если что, я могу остаться на ночь у Толика. Только дай знать.

Поигрывает бровями, но я уже ее не слушаю и выпихиваю в подъезд.

– Хотя нет, я останусь на ночь у своего, все, покеда.

Машет на прощание и сбегает по ступенькам. Мне же только остается покачать головой.

Вот ураган!

Возвращаюсь на кухню и не застаю там Ромку. Глупо хлопаю глазами несколько минут, пытаясь сообразить, куда он делся, пока не слышу, как двойня заливается смехом. Отмираю и захожу в зал. Наблюдаю, как Рома катает машинку по дорожке на коврике, а двойнята пристально следят за ним и похихикивают.

– А тут стоит строгий дядя полицейский, – Рома ставит человечка на перекресток и поглядывает на мальчишек, – но он следит за тем, чтобы никто-никто не нарушал правил дорожного движения.

Присаживаюсь рядом с ними и молча наблюдаю.

Мишаня выхватывает фигурку полицейского и швыряет в неизвестном направлении. Павлушка заливисто хохочет. Рома же хмурится и переводит взгляд на Мишаню.

– А вот это, молодой человек, преступление против должностного лица, – не сдерживает строго тона и улыбается бесятам.

Вижу, как сыновья трут глазки.

– Так, бесята, спать. Шагом марш, а, – фыркаю, – ползком. Давайте.

На удивление мальчишки не сопротивляются и ползут в комнату. Смотрю на Рому: он улыбается, глядя им вслед.

– Подождешь? Я быстро их уложу и вернусь.

– Конечно, не торопись.

Двойнята и тут меня удивляют, когда быстро засыпают в кроватках, и мне не приходится устраивать танцы с бубном, чтобы их уложить.

Тихо прикрываю дверь и выхожу в зал. Пустой. На кухне шумит вода, иду туда. Рома стоит у раковины и моет посуду.

– С ума сошел? – шиплю, подхожу к нему.

– Спокойно, – выключает воду и вытирает руки. – Мне ж надо было чем-то заняться, а то сам бы уснул.

– Устал? – решаюсь на очередной шажок и обнимаю его за талию.

– Ага, есть немного.

– Может, все же останешься? – спрашиваю, прежде чем передумать, и прикусываю язык.

Почему-то волнуюсь, каким будет ответ.

– Ну а почему бы и нет? Сестра не будет против? – стискивает меня в объятиях.

– Ее не будет сегодня. Она перед уходом предупредила.

– Ну если ты меня не выгоняешь, то я с удовольствием побуду с тобой, – Рома коварно усмехается, а я выдыхаю.

Мне хочется, чтобы он побыл со мной. Да и я вижу, что ему в таком состоянии опасно садиться за руль и ехать на другой конец города.

– Не выгоняю.

Иду к шкафу, чтобы достать постельное и застелить диван, но Рома перехватывает меня, усаживая на колени.

– Хватит суетиться, веснушка, это всего лишь я, и с меня не нужно сдувать пылинки.

Опускаю глаза и начинаю теребить шнурок от домашней спортивной юбки. Чувствую, как его взгляд блуждает по лицу, и щеки предательски вспыхивают, заставляя ощутить волнение.

– Я хотела просто на диване постелить, – пару раз заикаюсь и замолкаю.

– А я хотел просто тебя позажимать, – фыркает Рома, уткнувшись носом в мою шею.

Не могу сдержаться и улыбаюсь, как идиотка. Так приятно понимать, что он хочет быть со мной, и даже дети его не отворачивают. Возможно, совсем скоро я все же созрею на признание. Скажу ему, кто настоящий отец Мишки и Пашки. И очень надеюсь, что его это не разозлит.

– Блин, с тобой так хорошо и спокойно.

– И пусть весь мир подождет? – хмыкаю, поглаживая Рому по руке, которая покоится у меня на бедре.

Тепло его руки проникает под кожу, будто согревая все изнутри.

– Расскажешь, куда уезжал?

– Ага, – уже сонно выдыхает.

Я без труда встаю, Рома тут же распахивает глаза и с непониманием смотрит на место, где только что сидела я.

– Давай ложись, – мягко подталкиваю его на диван, и он не сопротивляется.

Но стоит поверить, что он потерял бдительность, Рома дергает меня на себя, и я буквально падаю на него сверху. Его руки крепко обхватывают меня за талию и прижимают к себе.

– Далеко собралась? – его шепот посылает по спине мурашки.

– Предупреждаю, если ты оставишь меня тут, то дети могут проснуться и закатить скандал.

Рома хмыкает, но моя угроза на него никак не действует. Он продолжает меня крепко прижимать к себе.

– Можно я рискну? Если ты не против, конечно же.

Молчу, потому что совсем не против и даже радостно за. Сердце сладко замирает, когда Рома приникает губами