не возвращаются, хватит паниковать! Забудь!» – выговаривала она самой себе.

В самолете, в салоне первого класса, она приняла таблетку успокоительного, запив его шампанским, и проспала едва ли не весь перелет. До приземления оставалось меньше часа, когда Анжела проснулась и поднялась, чтобы сходить в туалет. И вдруг заметила, как с ее колен соскользнул конверт. Маленький, розовый, несерьезный. Была б она мужчиной, решила бы, что это письмо от малолетки, начитавшейся любовных романов. Анжела наклонилась, подобрала конверт и чуть не упала, так сильно у нее закружилась голова: конверт не был заклеен, и в вырезе клапана виднелся карминовый цветок. Засушенный, плоский, но все равно с легкостью узнаваемый… Красная лилия, точно такая, как была у Аборигенки в волосах.

Анжела бросила конверт на пол, будто он жег ей пальцы. Уцепившись за сиденье, она с трудом поднялась – и рухнула обратно в кресло. Однако тут же, несмотря на сильное сердцебиение, приподнялась и стала внимательно рассматривать пассажиров. Насколько она могла видеть, никого, похожего на Аборигенку, среди пассажиров не оказалось. Или она сидела в другой части самолета, в экономклассе?

Первым порывом Анжелы было вскочить, пройтись по коридору, чтобы рассмотреть всех пассажиров. Однако она передумала: смысла в этом не имелось никакого. «Привет» от Аборигенки она получила. А уж сама она доставила его по назначению или попросила кого-то из пассажиров – разве это что-то меняет?

Значит, ничего ей не примерещилось на жаре. И слова, что Антон не проснется, действительно прозвучали. И другие, совсем недавно, в аэропорту: «А потом я приду за тобой».

Анжела молитвенно сложила руки. Она в бога не верила, хотя в церковь ходила: нынче это было модно. «Господи, спаси и помоги! – горячо прошептала она. – Ибо грешна я… И демоница явилась мне отомстить!!!»

Немного успокоившись, Анжела все-таки прошлась по коридору между рядами, но никого, хоть отдаленно похожего на Аборигенку, не увидела.

«Спасибо тебе, Господи», – прошептала она и велела принести ей еще шампанского.

Когда Даниэль увидел мать в проеме дверей, ведущих из багажного зала на выход, он поразился. Она выглядела совершенно больной. А когда Анжела двинулась к нему, он понял, что мать пьяна. Она еле переставляла ноги. Даниэль подхватил ее под руку, мать упала ему на грудь, обдав испарениями алкоголя.

– Демоница… пришла… гы-ы-ы… – бормотала она, цепляясь за сына.

Тут подоспел и Мика, который немного опоздал: с утра успел заскочить на студию и отдать распоряжения в связи с изменением расписания репетиций и съемок. Он намеревался прямо в аэропорту взять у матери документы на получение тела Антона, но увидел, в каком она состоянии.

– Мама, пойдем, пойдем, тебе надо домой… Вот так, потихоньку, хорошо, переставляй ноги… Отлично, мама, отлично получается, ты молодец…

* * *

Реми с утра принялся докладывать Этьену Пасье о новых идеях сыщиков, а Ксения в это время позвонила Люсе, чтобы поговорить о дяде Коле. Она выбрала младшую сестру не случайно: старшая казалась ей более практичной и жесткой. Впрочем, возможно, это переглядушки Люси с Даниэлем, перехваченные Ксюшей, окрасили образ девушки в романтические тона.

Как бы то ни было, позвонила она именно Людмиле и попросила о встрече. Разговору там на пять минут, сказать по правде, но Ксюше хотелось увидеть выражение ее лица, чтобы понять, не лжет ли.

Однако в кафе, где назначили встречу, ее ожидали обе сестры. Оказалось, что девушки свободны с утра, поскольку съемки передвинули на вторую половину дня, и обе изъявили готовность ответить на вопросы Ксении.

Обе так обе, не страшно.

Девушки выглядели очень мило: одеты просто, короткие белые брючки и прямые короткие кофточки на пуговках – в красных тонах у Лидии, в синих у Людмилы; минимум макияжа. В этой одежде они казались очень юными, ни дать ни взять старшеклассницы.

Разговор длился не дольше, чем распитие кофе.

– Нет, дядя Коля нам не родственник, он папин друг. Да, папа просил его нас навещать и проверять, все ли у нас в порядке, – ответили они чуть не хором на вопрос Ксении.

– А если вдруг что-то пойдет не так, то… – с вопросительной интонацией произнесла она.

– То? – не поняли (или сделали вид?) сестры.

– То что он сможет предпринять, дядя Коля, чтобы исправить положение?

– Ну, наверное, тогда… Не знаю, поговорит с парнями? – Люся посмотрела на сестру.

– Или с Анжелой? – предположила Лида.

– Почему с Анжелой? – подобралась Ксюша, учуяв интересный поворот в разговоре: ведь переселение золушек в королевский дворец являлось прямым следствием шантажа Анжелы.

– Ну, ведь наш папа был ее бойфрендом, – пожала та плечами. – И она мать наших братьев…

Сплошное разочарование. Либо девушки и впрямь не знают, либо умело играют роль. Они ведь актрисы.

Хотя, если вдуматься, было бы странно, если бы отец посвятил дочерей в свой дьявольский план. Поведать им, что у него есть инструменты воздействия на Анжелу, – значит, признаться в шантаже. И, следовательно, в совершенном Анжелой (или ими обоими) преступлении. Нет, о таком детям не рассказывают.

И все-таки Ксюша решила докопать до дна.

– Да, но Анжеле-то дядя Коля никто. И вашим братьям тоже. Если, предположим, завтра они решат выселить вас из квартиры и снять с ролей сериала, что он будет делать? Взывать к их совести?

– Да, – пожала плечами Лида, будто услышала что-то банальное. – Бог ведь все видит.

Ксюша опешила. Такого аргумента она не ожидала. Ей даже на мгновение показалось, что сестры издеваются над ней… Но нет, лица их были серьезны.

Оставалось понять, как, по мнению девушек, бог сумеет им помочь, если семья Дювалей-Багировых обойдется с ними неласково.

– Значит, дядя Коля верующий?

– Конечно. Как наш папа. И Анжела.

– И вы считаете, дядя Коля сумеет воззвать к совести Анжелы? И она, как верующий человек, обязательно исправит ситуацию в случае чего?

– Дядя Коля и отец Михаил. Это папин батюшка.

– Папин… батюшка? А, в смысле священник?

– Ну да. Отец Михаил очень авторитетный человек, она его послушает.

– Они знакомы с Анжелой?

– Не знаю, – мотнула головой Лида.

– Нет вроде, – пожала плечами Люся. – Но ведь батюшка может к любому прийти, разве не так?

Ксения не знала, так или не так, но что-то ускользало от ее понимания. Каким образом в эту историю затесался отец Михаил?

– Это вам дядя Коля сказал? Что батюшка вмешается, если с вами будут плохо обращаться?

– Это еще папа нам сказал, – хмуро ответила Лида. – А почему вы спрашиваете? Почему с нами должны обойтись плохо?

– Что вы, я совсем не имела этого в виду! – заверила девушку Ксения. – Просто…

Она хотела сказать, что пыталась прояснить для себя логику – или, точнее, ее отсутствие, откуда и вопросы, – но передумала. Незачем забивать