Кристина смущённо ойкнула. С ненавистью взглянув на неё, Ольга протянула руки назад, раздвинула ягодицы и иронично заметила:

— Я слону туда не давала. Как может дискета там уместиться?

— Фен туда пролезал, — вспомнила Кристина, не упустившая случая заглянуть подруге в задний проход.

Ольга промолчала. Так же оставив развратное замечание без внимания, чемпионка зачем-то взяла пакетик, после чего велела Кристине переместиться на подоконник, а Ольге — лечь на диван. Ольга улеглась голой попой кверху, твёрдо решив упорствовать, так как знала — время работает на неё. Она сохраняла спокойствие и тогда, когда рыжая тварюга плотно приматывала её к дивану скотчем, вынутым из пакета. Но когда из него был вынут затем паяльник, её спокойствие улетучилось.

— Это что? — поинтересовалась Кристина, сидя на подоконнике, — а, паяльник!

И замолчала. Оцепенение наползало на неё волнами — захлестнёт, откатится, захлестнёт.

От неистовых рывков Ольги клейкая лента больно врезалась в её руки, ноги, шею и поясницу, но не ослабла. Раздвинув пальцами её плотно сжатые ягодицы, рыжая палачиха ввела паяльник на несколько сантиметров. Он встал почти вертикально. Ольга панически заскулила. Размотав провод рыжая дрянь дружелюбно пощекотала её холодные пятки, и, отключив музыкальный центр, поднесла к розетке вилку паяльника. По красивому, сильному телу Ольги прополз озноб.

— Пожалуйста, не включай, — сладко пропищала она, — у меня — анальные трещины!

— Ну, так надо их запаять, — сказала, смеясь, рыжая садистка, однако вставила вилку только на половину, не допустив контакта. Облизав губы — Ольга предупредила:

— У меня слабое сердце. Если я сдохну, ты ничего не узнаешь. Давай решим вопрос без паяльника. Обещаю не врать!

— Кристина, открой окно, и высуни в него голову, — приказала спортсменка.

Кристина нехотя подчинилась. В комнату влился шум Ярославки. Посмотрев на часы, чемпионка вынула из пакета пачку «Вирджинии» и сказала Ольге:

— Говори внятно, коротко и правдиво.

Ольга соблюла все три пункта. Её рассказ был столь сжатым, что чемпионка едва успела выкурить сигарету. К концу рассказа бледное лицо Ольги несколько оживилось. В глазах её воцарился присущий им ледяной цинизм.

— Ты считаешь, ему случайно удалось его замочить? — спросила спортсменка, с трудом удерживаясь от смеха — до такой степени не вязался этот цинизм с торчащим паяльником.

— Нет, нет, нет, — мотнула головой Ольга, — он говорил мне, что у него — разряд по стрельбе, так что ты одна не суйся к нему. Он — мальчик безбашенный, за себя постоять умеет. А со мной — можно. Мне то он доверяет. Деньги, естественно, пополам. Я ж не дура — вижу, что ты хозяина хочешь через … кинуть.

Спортсменка, щуря глаза, гасила окурок.

— А не боишься, что я сейчас тебя придушу?

— Ни капельки не боюсь, — рассмеялась Ольга. — Адрес то ты не знаешь! И я не знаю. Могу только показать. А насчёт кидалова у меня намётанный глаз. Я сама кидала крутых мальчишек. Поэтому двух зубов не хватает. Хорошо — с боку!

— Дай посмотреть.

Ольга глупо раскрыла рот. Присев перед ней на корточки, чемпионка молниеносно впихнула в него трусы, которые подобрала с пола. Ольга непонимающе замахала ресничками.

— Я с тобой, бордюрная шваль, ничего не стану делить, — отрезала чемпионка и до конца вдавила вилку в розетку. Ольга задёргалась, замычала. Провожаемая её ангельским взглядом, рыжая беспредельщица не спеша направилась в туалет, потом — за ножом, на кухню. В тот миг, когда она брала нож, из комнаты вдруг донёсся звериный вой. Ольге удалось выплюнуть трусы. Возвратившись к ней, спортсменка увидела вместо её лица безобразную маску боли. Рот был распялен криком на неимоверную ширину. Задница моталась. Паяльник раскачивался, как мачта корабля в бурю. Кристина, сидя на прежнем месте, таращилась на подругу с недоумением. Выдернув из Ольги паяльник, спортсменка его потрогала.

— Он холодный! Сломался что ли? Что ты орёшь, идиотка? Холодный он.

— Хо-холодный? — переспросила Ольга, вмиг успокоившись.

— Да. Ого! Ты обоссалась. Вот позор!

Ольга покраснела. Спортсменка срезала с неё путы и отнесла нож на кухню, где хорошенько его протёрла. Сполоснув затем руки, она вернулась. Уже одетая Ольга, сидя на корточках, исследовала нутро дивана. Просунув руку в дыру по локоть. Её лицо было злым.

— Кристина, где паспорт?

Тут наружная дверь вдруг загрохотала, залязгала под ударами кулака.

Майор приехал за мной! — обрадовалась Кристина. — Что ему говорить?

Говори, что хочешь, кроме того, что мы с Ольгой здесь. Не то … а ну, погоди!

Подбежав к Кристине, спортсменка быстро стянула с неё носки.

— Иди, открывай!

Кристина спрыгнула с подоконника и, сверкая пятками, убежала. Пока она возилась с замком, спортсменка, держа носки ногтями двух пальцев, за волосы ввела Ольгу в ванную. Закрыв дверь на задвижку и пустив воду, она нагнула Ольгу и стиснув ей шею возле ушей большим и указательным пальцами прошептала:

— Ни звука, крыса! А то сильнее сдавлю и носки засуну в твою поганую пасть!

Кристина открыла дверь. Вошёл Корольков. Она удивилась. Он оглядел её и сказал:

— Привет тебе от майора в красивом галстуке.

— Ты можешь передавать привет хоть от генерала в сраных трусах, мне — по барабану! Я никого из вас не боюсь! Мы едем? Или мы будем мозги друг другу …?

— Ты чего ругаешься? Одевайся.

Кристина гневно выпучила глаза.

— Что-что? Одеваться? А я, по-твоему, голая? Твою мать! Очнись! Ты в мыслях меня раздел! Не смей ко мне прикасаться даже и в мыслях! Да — другим можно, тебе — нельзя! Нет, нет! Пошёл вон!

Кристина с яростью топала голыми ногами, брызжа слюной и сверкая дурью огромных синих глазищ. Корольков молча следил за ней. Поняв, что его не взбесишь, она стремглав побежала в комнату обуваться. Тут Ольга и заорала, вложив в свой крик, всю боль унижений, перенесённых ею за четверть часа. Носки её не пугали — она бы даже их съела, если бы ей за это пообещали смерть рыжей суки. Та со всей силы стиснула пальцами её шею. Крик превратился в сдавленный хриплый стон. Тогда чемпионка ребром ладони врезала Ольге по основанию черепа. Ольга грохнулась без сознания. Через миг дверь ванной, дёрнутая снаружи, со скрежетом выдираемых из неё шурупов задвижки, раскрылась настежь. В проём протиснулся двух метровый, широкий, как гардероб, Корольков в милицейской форме. При виде двух юных дам, одна из которых держала в руке носки, а другая лежала у её ног без сознания, он застыл.

— Нанюхалась, — объяснила первая дама и, улыбнувшись, бросила носки в ванну.

— Чего? Носков?

— Героина. Вызывай Скорую!