Правозащитная тематика занимает существенное место в обсуждениях на Свободе прошлого и будущего России. С середины 1970-х и до середины 1980-х годов в эфир выходят передачи об Андрее Сахарове. РС подробно освещало Сахаровские слушания, проходившие в конце 1970-х – начале 1980-х годов в Копенгагене, Риме, Вашингтоне и Лиссабоне. Это были международные трибуналы, на которых эмигранты – бывшие советские диссиденты – перед лицом видных западных ученых и общественных фигур лично свидетельствовали о репрессиях в Советском Союзе и поддерживали петицию «Московское обращение», которую подписали А. Сахаров, Е. Боннэр и многие известные диссиденты. Этот подпольный документ был вручен западным корреспондентам 13 февраля 1974 года, в тот самый день, когда Солженицына выслали из СССР. В петиции требовалось опубликовать «Архипелаг ГУЛАГ», а также архивные документы, проливающие свет на деятельность тайной полиции, начиная с большевистской революции. Там же содержался призыв организовать международный общественный суд по расследованию совершенных режимом преступлений.

РС выпускает специальную программу, посвященную присуждению Сахарову Нобелевской премии мира в 1975 году. В разговоре приняли участие Виктор Некрасов, Владимир Максимов, Александр Галич и др. Писатели, ученые и общественные деятели рассказывали, как зародилась идея выдвинуть Сахарова на Нобелевскую премию мира, делились своими впечатлениями о вручении премии, обсуждали, что означает это присуждение для стран Восточной Европы.

Фрагменты беседы. «Максимов: Стремительность событий, которая произошла в нашей жизни, я имею в виду жизни моих друзей по родине и изгнанию, Галича и Некрасова, похожа на чудо. Кто бы мог предполагать два года назад, что тогда зародившаяся мысль о присуждении Сахарову Нобелевской премии – все же осуществится. И кто бы мог подумать, что через два года мы, трое русских представителей, окажемся все здесь в Осло, на этой замечательной церемонии. Чтобы осознать это чудо, нужно время.

Некрасов: Есть что сказать. И серьезное, и грустное. Когда я вчера в зале университетском, расписанном норвежским художником Мунком, смотрел на трибуну, где стояла красивая, хорошо сказавшая свое слово Елена Боннэр-Сахарова, – с достоинством, спокойная, уверенная – об этом событии и о ее муже, я мысленно перенесся, прослушав ее слова, в город Вильнюс, где в этот же самый день, по непонятному и загадочному совпадению, Андрей Сахаров стоял на улице у суда, куда его не пустили и где судили его ближайшего друга Ковалева. И я представил себе Андрея Дмитриевича, человека бесконечной скромности, даже, я сказал бы, застенчивости, человека, которому здесь в торжественной обстановке, в присутствии короля вручают заочно премию. И подумал о том, как этому тяжело человеку. Ему негде работать. К нему приходят люди с утра до вечера, а ему надо думать, ему надо писать, а ему просто физически негде. Он окружен провокаторами… Угрозы ему, угрозы его зятю. В то же время я считаю, что он самый счастливый человек на земле – потому что он служит примером, которому нам хочется следовать…»[293].

В 1972 году у микрофона РС (из Лондона) о «Хронике текущих событий» рассказывает Леонид Владимиров: «В книжных магазинах Великобритании появилась замечательная книга. Толстый том в 500 страниц крупно озаглавлен: “Неподцензурная Россия”. Ниже подзаголовок: “Движение за гражданские права. Аннотированный текст неофициального московского журнала ‘Хроника текущих событий’ ”. Начало книги возвращает нас к весне 1968 года. Вы помните, какая это была бурная весна?.. В конце марта сигнал к охоте на инакомыслящих подал сам Брежнев. Он выступил на московской партийной конференции со старым сталинским тезисом о так называемом усилении идеологической борьбы. Если помните, Сталин в свое время объявил, что по мере продвижения к социализму классовая борьба будет все обостряться. Ему это было нужно для расправ с миллионами людей, для нагнетания страха. Брежнев в последний день марта 1968 года сказал, в сущности, то же самое, только вместо классовой борьбы он провозгласил обострение борьбы идеологической. Словно в ответ на это мрачное выступление Брежнева, в апреле 1968 года вышел и начал ходить по рукам первый за всю историю советской власти регулярный периодический орган печати, неподвластный цензуре, – “Хроника текущих событий”. Он издается до сих пор, каждые два месяца»[294].

РС выбирает из продолжающегося информационного потока судьбы отдельных людей. Начинает следить за их работой, рассказывает слушателям об их жизни. Одними из ярчайших фигур правозащитного движения тех лет были Наталья Горбаневская и Татьяна Великанова. Горбаневская была инициатором, автором, редактором и машинисткой первого выпуска «Хроники текущих событий». Участница демонстрации 25 августа 1968 года против введения советских войск в Чехословакию. Была арестована в декабре 1969 года, в 1975 году эмигрировала. Некоторое время сотрудничала с Радио Свобода[295]. Татьяна Великанова в 1968 году была на Красной площади, когда ее муж, Константин Бабицкий, и еще шесть человек вышли с протестом против оккупации Чехословакии. С 1974 года Великанова была одним из редакторов «Хроники», в 1979 году ее арестовали по обвинению в «антисоветской пропаганде». Суд приговорил Великанову к четырем годам принудительных работ и пяти годам ссылки[296].

В 1976 году в Москве начала свою работу Хельсинкская правозащитная группа. РС подробно рассказывает и об этом. Начиная с 1978 года Людмила Алексеева вела еженедельный цикл, посвященный десятилетию «Хроники текущих событий», которая стала выходить 30 апреля 1968 года.

Людмила Алексеева рассказывает: «Я проделала исследовательскую работу, как расширялось знание “Хроники” о происходящем в стране, как связывалась “Хроника” с разными независимыми общественными движениями, как расширялось ее знание о самиздате, и так далее. Я делала подсчеты, о скольких арестованных сообщала “Хроника”, о скольких судах и так далее. К тому времени, как я заканчивала этот цикл, ко мне уже привыкли на радио, и ведущая, Аля Федосеева, пригласила меня в свою аналитическую программу “Документы и люди”. Это была получасовая программа, разбивавшаяся на три десятиминутных передачи… Она мне предложила в каждую из этих программ делать десятиминутную передачу о каком-нибудь политическом заключенном в СССР. У меня был материал о многих из них… Продолжала я этот цикл до самой перестройки… Я пыталась приурочить свои передачи к годовщине ареста, или к годовщине суда, или ко дню рождения политзаключенного… И хотя я об этом в принципе не говорила, но слушатели все быстро поняли, когда была какая-то годовщина политзаключенного, то все его родственники сидели у радио в надежде, что я расскажу о муже, брате… Когда началась перестройка, люди стали свободнее ездить, некоторые из них приезжали в Америку. Они обязательно приходили ко мне… РС было самым информационным радио из всех вещавших на Советский Союз зарубежных радиостанций. РС помогло правозащитникам сделать свою идеологию…»[297].

Начиная с 1977 года и до сих