Бредовые видения становились отчетливее, ярче. Максим более не ощущал своего замерзшего тела, мышцы потеряли чувствительность, но мозг продолжал работать, ткань невероятного замкнула сознание в кокон предсмертных иллюзий.

Ни страха, ни горечи он не испытывал.

Клочок неба, различимый сквозь проталину в наледи, внезапно подсветила яркая вспышка.

Облака гнало по кругу, они сбивались в плотную спираль, словно в небесах образовалась исполинская перевернутая воронка, из центра которой истекал ослепительный свет.

Происходящее казалось медленным, тягучим, свет в небе разгорался все ярче, пока сияние вдруг не взорвалось, посылая к земле четко различимые стреловидные росчерки изумрудно-льдистых сполохов.

Сознание Максима помимо его воли задействовало все группы имплантов. Границы восприятия неожиданно изменились, словно он стал птицей, парящей высоко в небе.

Стрелы неживого света вонзались в руины мегаполиса, мгновенно порождая локальные очаги искажений, в центре которых расцветали горячие бутоны пламени — оранжевые вспышки, пронизанные черными прожилками дыма, закручиваясь грибовидными спиралями, устремлялись ввысь, лопались, истончались, — на миг все сущее представилось Максиму кипящим озером жидкого пламени, а затем…

…обжигающее дыхание сотен титанических ударов встряхнуло его, вернув болезненные ощущения собственного тела.

Максим закричал, но с его побелевших губ не сорвалось ни звука.

Земля ходила ходуном, взрывные волны, отражаясь от препятствий, блуждали в руинах, там, куда попадали холодные росчерки света, реальность искажалась: мерзлая земля, стены зданий, горы оплывшего мусора, тонны металла — все становилось мягким, податливым, будто воск, пологие волны искажений вспухали, как круги на водной глади, — они ширились, постепенно затухая, оставляя в эпицентрах попаданий раскаленные язвы, окруженные пологими отвалами новорожденных кратеров.

Жуткое, необъяснимое явление захлестнуло отчужденное пространство, заново перепахивая и без того разрушенный до основания город.

Сверхпульсация.

Интуитивное определение, возникшее в рассудке, было единственно верным.

Где-то в загадочных пространствах таинственного Узла пробудились дремавшие до поры силы. Максим понятия не имел, что привело их в действие, но ощущение нереальности происходящего исчезло. Обжигающее дыхание близкого разрыва растопило корку наледи на забрале защитного шлема, скорчившееся тело перевернуло, отшвырнуло в сторону, ударило об огрызок сочащейся жаром, извергающей пар стены.

Боль вернулась. Он с ужасом взирал на происходящее, едва ли осознавая, что воспринимает реальность уже не взглядом: его импланты вливали в рассудок гигантские объемы информации, но мозг реагировал неадекватно, захлебывался, тонул в омуте невероятных ощущений, выталкивая лишь обрывочные фрагментарные образы, мысли…

…Над городом воцарились сумерки.

Удар сверхпульсации, несравнимый по мощи с обычными возмущениями Узла, нес в росчерках стреловидного сияния тонны вещества, вырванного из иных реальностей, перемещенного сквозь пространство, — предметы, создания техноса, обломки строений, фрагменты различных пород, пласты почвы — все это изверглось катаклизмом, частично совместилось с развалинами, вкрапилось в землю.

Максим не знал, какой прихотью судьбы он все еще жив.

На самом деле все объяснялось просто.

Скорги в его организме вели свою борьбу, имплантированные колонии наномеханизмов, запрограммированные мнемотехниками на достижение определенных задач, не дали погибнуть хрупкому биологическому носителю, они поддерживали искру сознания, поставляли информацию, невзирая на полное отсутствие у раненого, замерзшего сталкера воли к жизни.

Однако ситуация постепенно выходила из-под контроля наномашин. Два метаболических импланта не справлялись с упадком жизненных сил переохлажденного организма. Максим умирал, хотя для его спасения требовалось не так уж много: вновь подключить источник питания экипировки, вернуть в рабочее состояние временно отключенные системы жизнеобеспечения.

Сознание меркло. Резерв сил, востребованный в момент катастрофических событий, истаял, исчезла пугающая глобальность восприятия, и он покорно затих, смутно воспринимая лишь контуры близлежащих руин, укутанных облаками пара.

* * *

Странные, пугающие тени перемещались в сумерках.

Давно отгремели последние взрывы внезапного катаклизма, истерзанные руины сочились дымом и паром, кое-где на дне возникших в момент пульсации кратеров еще рдели пятна остекленевшей почвы. Те сталкеры и военные из групп зачистки, кому повезло выжить, не решались покинуть временные убежища, лишь механоиды из числа примитивов, не особо сообразительные, чтобы опасаться повторения внезапного удара, вернулись к прерванным пульсацией повседневным делам.

Максим то проваливался в небытие, то вновь возвращался в безрадостную, притихшую после сокрушительного удара угрюмую реальность.

Обрывочные видения становились совершенно невыносимыми. Среди ледяного покоя отрешенности они воспринимались, как пытка.

Окрестные руины остывали неравномерно. Кое-где еще клубился пар, светились пятна расплава, до слуха доносился звук срывающихся капель воды, и тут же взгляд натыкался на толстую корку наледи или замысловатые узоры инея…

Внезапно что-то чуждое вторглось в рассудок умирающего сталкера, вновь приводя его в чувство.

Максим неожиданно увидел себя со стороны — беспомощную, распластанную на почерневшем фрагменте перекрытия, скорчившуюся у стены, частично заваленную обломками фигуру.

Чувство, пугающее до дрожи. Кто-то затаился поблизости, разглядывая его с настороженным любопытством.

Механоид?

Максим больше не мог вынести ощущений затянувшейся агонии.

Хоть бы все закончилось… поскорее…

Восприятие вновь изменилось. Взгляд со стороны исчез, оставив в надорванной душе жутковатый осадок.

Взгляд сталкера немного прояснился. От внезапного шокового ощущения он окончательно пришел в себя, рефлекторно попытался пошевелиться, но лишь разбудил тупую, ноющую боль во всем теле.

Его охватила злость.

Вокруг в морозном воздухе таяли белесые полосы тумана. Сумеречное освещение создавало множество серых полутонов, тени двигались, вот одна из них начала принимать контуры человекоподобной фигуры — уродливой, нелепой, низкорослой.

Бесплодная борьба с галлюцинациями доставляла лишь боль, срывала вуаль отчужденности, не позволяла вновь окунуться в спасительное забытье.

Низкорослый сталтех вышел из руин и начал медленно поднимался по искореженной, деформированной пульсацией лестнице. Где-то позади необычного существа был расположен источник тусклого света, и на огрызке стены перед прояснившимся взглядом Максима постепенно вырастала гротескная тень приближающегося исчадия техноса.