переполоха. Двусторонняя связь с ботом прерывается, следом меркнет изображение на экране.

– Мы потеряли связь! – кричит один из инженеров.

Будто без вас непонятно.

Соколов уже осматривает Арсения.

– Легкое сотрясение, – заключает он, – сейчас поправим.

И добавляет, будто извиняясь:

– Издержки двухсторонней связи.

Через минуту Арсений уже приходит в себя и сразу подскакивает к своему рабочему месту. Ничего не спрашивает, ничего не говорит. Его руки скользят по пульту, глаза приобретают рассеянное выражение – он смотрит на индивидуальное визуальное поле. Радостный вскрик – и комната вспыхивает сотней маленьких экранов.

– Удалось! – не верит своему счастью Алиса, – Ты включил камеры!

Арсений тупит глаза в пол, но на его губах играет самодовольная улыбка.

– Успел ботом сделать большую часть работы, пока тот не вырубился – добавляет он.

– Можете дать мне доступ к камерам в дайве? – тут же спрашивает Алиса.

– Не вопрос, – легко соглашается Соколов, – дайте руку.

Алиса нерешительно подает ему ладонь, и он грубо втаскивает ее в дайв. Но сейчас не до церемоний, так что плевать на неприятные ощущения. Она в своей стихии: информационный океан, сотня камер, бесконечный поток видео. Алиса скользит по его волнам, выискивая среди лежащих на полу тел то самое. Она на сто процентов уверена, что во время запуска Солнета не работал ни один исследовательский модуль, значит, Тея должна быть здесь. Алисе приходится задерживаться на тех женских телах, которые лежат лицом вниз, осматривать их, сверять черты. Но нет, ни одна из них не похожа на нее.

Разум закипает, но она увеличивает скорость обработки информации. Камеры послушно крутятся и ползают под потолком, ведомые ее волей, заглядывают во все укромные уголки исследовательской станции. И вот, когда она уже почти теряет надежду, в коридоре мелькает силуэт. Все ближайшие камеры устремляются за ним, наводятся, приближаются. Тень петляет по коридорам, ускользает, скрывается то за одним поворотом, то за другим. Алиса на ходу перехватывает управление камерами, подгоняет те, что попадаются на пути силуэта или только должны попасться. Тонкая фигурка юрко семенит по коридорам, будто бежит от чего-то. И постоянно выпадает из поля зрения камер. Но вот, наконец, забегает на развилку, где ее удается перехватить сразу трем зорким «глазкам». Камеры фокусируются на лице, захватывают, считывают.

Алисино сердце ускоряет свой бег. Она, это она, Тея! Что поразительно – в сознании, хоть и бледная. Испуганная. Нужно подать ей знак, привлечь внимание.

– Никита Сергеевич, у нас есть возможность подключиться к голосовым системам станции?

– Найдем. Выходим из дайва. Передайте координаты человека Арсению.

От волнения Алиса переходит на управление жестами, швыряет данные в сторону главного инженера. Теперь камерами управляет он. Остальные экраны уходят в сторону, блекнут. В центре остаются только те, на которых с разных ракурсов изображается бегущая по коридорам девушка.

Пока Арсений ковыряется в системах управления Титана и ворчит, что там после аварии черт ногу сломит, Соколов громко спрашивает:

– У кого-нибудь есть версии, почему на станции только один человек в сознании?

– У меня есть, – откликается Алиса, пока все остальные озадаченно молчат.

– У вас?

В голосе столько изумления, что на краткий миг ей становится даже обидно.

– Да, у меня, – с прохладцей отвечает она, – Дело как раз в том, что она человек.

– Да уж понятно, что не марсианская семихвостая!

– Не раздражайтесь, Никита Сергеевич. Как слышится, так и понимается. Девушка находится в родном человеческом теле. Это единственный фактор, который отличает ее от остальных жителей колонии.

Соколов морально встает в боевую стойку:

– А почему я не знаю, что у меня в молодой колонии человек? К заселению на Титан были допущены только бионики. С биомассой слишком много возни.

То «персонка», то «биомасса» – вот он, расизм двадцать второго века во всей красе. Сколько ни бейся головой в просветительскую деятельность, прогресс идет слишком медленно. Ничего, нужно только больше времени. Молодые уже совсем другие, и даже старичков вроде Соколова или самой Алисы можно будет со временем перекроить. Дайте только срок. Увы, прямо сейчас его ни перекроить, ни даже голову не раскроить, придется договариваться:

– Извините, Никита Сергеевич, – сладким голосом мурлычет Алиса, – решение принималось под мою личную ответственность. Это я дала согласие на заселение Теи в колонию. Она талантливый археолог, хоть и молодой, я решила, что риск того стоит. Наверное, забыла вас предупредить. Простите мне мою забывчивость?

По глазам Соколова она видит, что ей не удалось его одурачить, но он явно доволен соблюдением этикета перед своими подчиненными. Он ничего не отвечает, давая понять, что тема закрыта. Зато спрашивает:

– Так это и есть Тея? Девчонка, которая чуть не свела с ума Коростылева, выбивая квоту на исследование моря Лигеи?

– Да, она самая.

– Припоминаю. С ней еще Миша Воронцов вызвался, я чуть не обалдел. Им тогда сто тридцать седьмой модуль построили.

– У вас прекрасная память на детали, – вежливо подмечает Алиса.

Ей уже хочется напомнить Соколову, что у них тут не светская беседа, но он сам вовремя возвращается к теме:

– Значит, человек. Да, это подходящее объяснение. Сомневаюсь, что ее айлайф связывали с генератором. Больше возни вышло бы.

– Никита Сергеевич, – подает голос один из инженеров, – я могу проверить. В логах наверняка легко найти эту информацию, другой тип устройства будет выбиваться из общего кода регистрации. Да их там и не так много, колония то мелкая совсем.

– Добро, проверяй.

Алиса делает вид, что ждет результатов проверки, хотя она прекрасно знает, что на информационном и энергетическом уровне Тею никак не связывали с системами колонии. Знает, но такая осведомленность может показаться слишком подозрительной. Соколов, вон, и так косо на нее посматривает после того, как она сказала, что лично дала право на проживание. Остается надеяться, что десятилетия эксцентричных решений сослужат ей добрую службу – в глубинах репутации гениальной чудачки можно скрыть не один личный айсберг.

– Проверил, – докладывает инженер, – действительно, не связан.

– Значит, проблема в генераторе. Алиса, вы когда-нибудь сталкивались с отключением сознаний у своих изделий?

– Только в тестовых образцах новых моделей и при перегрузках в дайве. Мои специалисты займутся этим вопросом, когда мы тут закончим и сбросим им все данные.

– Ну хоть эта головная боль не моя, – невесело усмехается Никита Сергеевич.

Он, кажется, хочет продолжить разговор, но голос подает Арсений:

– Готово! Есть доступ к модулям громкой связи. Алиса, вы хотите сами обратиться или мне надиктовать?

– Я сама. Спасибо. Подключай.

Он дает ей права доступа, и Алиса выходит на громкую связь, игнорируя недовольные взгляды Соколова – он не любит, когда в его владениях командует кто-то другой, но огрызаться