– Конечно, – сказала Амелия и скрылась за той же дверью, за которой раньше скрылся Джек.

Выйдя на улицу, я открыла телефон, намереваясь ответить на кое-какие из полученных звонков. Чтобы никого не видеть и не отвлекаться, я стояла лицом к магазину, глядя на собственное отражение в витрине, однако вскоре Джек и его мать вернулись в выставочный зал, что тотчас привлекло к себе мое внимание. Мне было видно, как Джек открыл бумажник и протянул матери несколько банкнот. Затем они отошли в глубь выставочного зала, где в углу стоял большой письменный стол. Повернув в замке ключ, миссис Тренхольм достала свою сумочку и, пересчитав полученные от Джека банкноты, положила их в нее, после чего вернула сумку в стол, который вновь замкнула на ключ.

Затем они снова заговорили о чем-то, я же в ожидании Джека сделала еще один телефонный звонок. По моей блузке, действуя мне на нервы, уже катились капельки пота, но я предпочла истекать потом, чем возвращаться внутрь к перешептыванию и невидимым глазам.

Наконец, еще раз на прощание обняв мать, сияя своей коронной улыбкой, появился Джек, и я почти простила ему то, что он заставил меня ждать на жаре.

– Извините, – сказал он. – Но я был вынужден расспросить мать об этих Лонго.

Мы зашагали к его машине.

– Я почти забыла про них. Она с ними знакома?

Мы сели в «Порше», и Джек вырулил на запруженную машинами улицу.

– О, да. Они крупные покупатели ее магазина. По словам матери, они не отличат Хепплуайт от своих задниц – она, конечно, выразилась иначе, – но считают, что если тратят деньги, то получают то качество, какое пристало их особняку на Монтегю-стрит.

– Это к северу от Брод-стрит. – Надев солнцезащитные очки, я задумалась о разнице в престиже и ценах на недвижимость, в зависимости от того, на какой стороне от Брод-стрит находится ваш дом.

– Ага. Представляю, как они кусают локти всякий раз, когда думают о том, что старому Джозефу, когда тот переехал сюда, не хватило ума купить дом к югу от Брод-стрит.

– Зато их знакомство с вашими родителями дает нам некоторую надежду на то, что они согласятся поговорить с нами, вам не кажется? Кстати, ваша мать не сказала, к кому из них лучше обратиться в первую очередь?

– Она не слишком высокого мнения об их семействе в целом. По ее словам, ходят слухи об азартных играх, долгах и неисполненных обещаниях по благотворительным пожертвованиям. Но один из внуков, похоже, не прочь поговорить с нами. Вы ни за что не догадаетесь, как его зовут.

– Марк Лонго. – Я подняла очки и посмотрела на Джека.

– Угадали. Кстати, я говорил, что не верю в совпадения?

В этот момент, предупреждая о текстовом сообщении, зачирикал мой мобильник. Вытащив его из сумочки, я посмотрела на экран.

– Это от Нэнси из офиса.

Джек в духе Ретта Батлера выгнул бровь.

– Угадайте, кто только что позвонил? – спросила я, закрыв телефон.

– У меня есть идея, но я предпочту услышать это от вас.

– Марк Лонго, – сказала я.

– Весьма любопытно. – Джек надавил на акселератор. – Повторяю, я не верю в совпадения.

Боясь признать, что он прав, я молча кивнула. Как еще объяснить тот факт, что наши матери дружили? В какой-то момент я едва не сказала Джеку, что, возможно, Марк Лонго позвонил мне потому, что увидел мое фото в газете. Но потом, вспомнив эту злосчастную фотографию, решила, что вряд ли.

– В таком случае давайте выясним, что ему надо. – Джек резко нажал на газ. Я вцепилась в ручку дверцы, в очередной раз почувствовав, что жизнь ускользает из-под моего контроля, а я не знаю, хорошо это или нет.

Я нарочно приехала в дом на Трэдд-стрит чуть раньше остальных. Мне предстояло сделать нечто такое, что могло быть истолковано как сентиментальность, но именно этого ярлыка я избегала с тех пор, как, еще будучи ребенком, поняла, что значит это слово.

Припарковав машину на обочине, я взяла с сиденья рядом с собой небольшую сумку. У калитки я по привычке на миг застыла на месте, чтобы проверить, услышу ли скрип качелей. Но из сада доносились лишь те звуки, которым полагалось доноситься оттуда, и я толкнула калитку и направилась к входной двери. Порывшись в сумке, я нашла ключ и открыла дверь. Та еще не успела распахнуться, как меня встретил пронзительный писк недавно установленной сигнализации, предупреждающий, что дверь открыта.

Протянув руку к цифровой панели за дверью, я набрала четырехзначный код, 1221 – он легко запоминался, так как соответствовал буквам ABBA, и противный писк прекратился. Я все еще сомневалась, была ли необходимость в установке сигнализации – Джек уверял, что была, – но, поскольку это будет моя первая ночь в доме, с ней мне наверняка будет немного спокойнее. Впрочем, опыт подсказывал: угрозы вовсе не обязательно должны исходить от живых существ.

Поставив портфель и сумочку у двери, я отнесла небольшой пакет в столовую. От роскошной гостиной ее отделяли большие раздвижные двери из красного дерева, стоявшие полуоткрытыми, искривленные водой и временем. Боком протиснувшись в отверстие, я подошла к массивной горке, занимавшей всю стену между высокими, от пола до потолка, окнами. Эта горка, казалось, удерживала обои в розочку, свисавшие с потолка, подобно сутулым плечам старика, а сами розы покрылись веснушками плесени и пожелтели от клея.

Осторожно положив пакет на инкрустированный обеденный стол вишневого дерева, я вытащила фарфоровое блюдце, которое мистер Вандерхорст вручил мне во время моего первого посещения дома. Мне тотчас вспомнились его слова, когда я попыталась вернуть ему блюдце. «Оно вернется на место раньше, чем вы думаете». Знал ли он тогда, что скоро умрет? Я была почти уверена: он сделал меня своей жертвой, завещав дом, как только я призналась, что видела во дворе женщину. Знал ли он, что его конец близок? Опыт однозначно подсказывал мне, что знал. Разумеется, ничто из этого не смягчало моего отношения к этому милому старику, который взвалил на мои плечи самый страшный кошмар.

Я споткнулась о половицу. Зиявшая в ней дыра была похожа на след от тяжелого каблука грубого ботинка и как будто впилась зубами в мою четырехдюймовую шпильку. Я с минуту жонглировала фарфоровым блюдцем, пока, наконец, не прижала его к груди.

– Извините, что я плохо подумала о вашем доме, – на всякий случай произнесла я вслух – вдруг кто-то меня слушал? В мои планы не входило провалиться сквозь дыру в полу и очутиться там, где меня никто не мог бы найти.

Я осторожно потянула на себя застекленную дверцу горки. Та застряла намертво. Я дернула сильней, затем еще сильней, пока пыльные чашки и фужеры внутри не задребезжали в знак протеста. Еще один рывок – и дверца открылась. Я чихнула. В лицо ударило облако пыли, принеся с собой безошибочный запах роз. Волосы на затылке тотчас встали дыбом. Проигнорировав это ощущение, я обвела взглядом полки, высматривая, куда можно поставить блюдце. Наконец, обнаружив свободное место, я осторожно поставила блюдце туда, где оно, похоже, стояло раньше.