На песке супружества не построить, это ясно. Я не стану рваться с привязи, как собака, но все-таки.., мне нужен любовник, а не воздушный змей – детская забава, который я должна всякий раз подтягивать и который летает ровно настолько, насколько я отпущу веревочку!

– Ничего не получится, – сказала я вслух, и мне не было заботы, услышит меня кто-нибудь или нет.

Да рядом никого и не было. Я сидела на опустевшем столе – ни куска мяса, ни дымка… Немногие засидевшиеся допоздна гости придвинулись поближе к Меровию и лупали пьяными усталыми глазищами, всякий раз, стоило кому-то из вельмож сказать что-нибудь достойное одобрения, все пьяно ревели. Ни одной шуточки не пропускали.

У меня не было выбора. Я – воин, и должна выполнить свой долг. Артус должен умереть, и притом скоро – а пока это не случилось, я должна сдерживать в узде свою любовь к Этому Мальчишке.., нет-нет, я не хочу признаваться, что люблю его. Я должна погубить несуществующую любовь, которой на самом деле не было в моем сердце, хотя Этот Мальчишка так искушает меня, а я не хочу о нем ни думать, ни говорить.

Снова и снова я представляла себе, какое у него будет лицо, когда он увидит труп Dux Bellorom: его румяные щеки побледнеют, он вытаращит глаза от ужаса. Переживет ли он мое предательство?

А я? Что будет тогда со мной? Буду ли я стоять, как безумная, и бормотать всякие глупости про то, как я нечаянно перепутала Пендрагона с крадущимся во тьме воришкой? Или у меня достанет мужества сказать: я убила бога. Корс Кант Эвин, и если ты хоть сколько-нибудь верен Британии, ты призван убить меня за это.

Я спрятала лицо в ладонях. Я на самом деле не знала, как мне быть. Никогда прежде я не чувствовала себя такой потерянной.

И тут у меня в голове начал складываться замысел. Я стану убийцей, выполню свой долг, а потом.., потом хитростью спасу свои юные годы – быть может, мне даже удастся сделать так, что меня Этот Мальчишка не заподозрит, и я стану жить с ним во лжи, хотя наверняка его друидские глаза и чуткий нос все высмотрят и пронюхают, и поймут, в чем моя вина. Да, наверное, он учует кровь на моих руках.

Вот если бы мне удалось к предстоящему турниру с этим ублюдком, саксом Кугой, распалить вечно злого Ланселота, вот бы он прикончил эту свинью! Всем ведомо, как яростен в бою этот сикамбриец, про это слагают легенды, в бою он подобен берсекеру… Вот тогда я могла бы легко убить Артуса и указать пальцем на охранников Куты. Они ведь тогда запросто могли бы убить Артуса из мести за смерть своего повелителя от руки ближайшего приближенного короля.

Я сжала зубы. Похоже, у Анлодды из Харлека настоящее призвание к убийству. Я вспомнила о том, что я знатного рода, что я – воин.., я почувствовала себя римским священником, неожиданно обнаружившим в себе дар любви.., так приятно открывать в себе новые дары.., но может быть, во мне есть что-то еще?

Логика подсказывала мне, что я должна убить Артуса, поэтому я должна во что бы то ни стало избежать подозрений, ибо если бы меня поймали за руку, то последствия для Харлека и моего отца оказались бы поистине ужасны, и тогда убийство Артуса утратило бы весь смысл! Харлек стал бы не более свободен, чем теперь, потому что Ланселот, Кей, а особенно – его треклятый братец Бедивир всенепременно подняли бы город, пошли бы войной на Харлек и сожгли бы его дотла, тем самым уничтожив всех тех, кто уцелел бы в бою.

Мысль о том, как гибнет в пламени мой любимый город, как на улицах убивают горожан, так напугала меня, что на миг я совсем забыла о том, что может погибнуть и мой проклятый братец, Канастир Каннло. И все же я решила осуществить задуманное и спасти Харлек, оставив решение – жить или умереть моему братцу – на волю Бога и Рианнон. Пусть они накажут его в аду после того, как я убью его, если в один прекрасный день Бог даст мне такую возможность.

Анлодду они разыскали вдали от толпы, в той части пиршественного зла, которая лежала под открытым небом. Она сидела на столе, скрестив ноги и прислонившись спиной к колонне. Вид у нее был совершенно несчастный.

Она переоделась в мужские штаны, сапоги и тунику – Корс Кант видел ее одетой так вне торжеств. На ремне у девушки висел длинный кинжал, а грива медных волос ниспадала на спину и плечи подобно осеннему листопаду.

Заметив приближающегося Корса Канта, Анлодда изменилась в лице – взгляд ее стал открытым, ранимым. У юноши ком подкатил к горлу, а в сердце зажглась надежда. Но вдруг Анлодда нахмурилась.

– Корс Кант Эвин, я не желаю с тобой разговаривать! – выпалила она. – И как ты только посмел уйти, не сказав ни слова?!

– Но… Я не…

Бесполезно. Она не желала его слушать. Переведя дыхание, она заговорила вновь. Проще было прервать октябрьский дождь.

– И даже не представил меня королю Меровию, а ведь прекрасно знаешь, что я не знакомилась ни с кем из таких высокопоставленных персон с тех пор, как живу здесь! Я-то хотела предупредить тебя насчет твоего обожаемого Dux Bellorum, но не стану, потому что не желаю разговаривать с тобой. Придется мне все сказать принцу Ланселоту, если, конечно, ты будешь столь вежлив и представишь нас друг другу, потому что с ним я тоже не знакома.

У Корса Канта голова пошла кругом – как понимать ее гневную тираду?

– Ланселот из Лангедока – консул и легат двух регионов, это Анлодда из Харлека, вышивальщица принцессы Гвинифры. Харлек – город в Кантрефе Гвинедд, на озере, в королевстве Кимру.

– На побережье, – добавила Анлодда и протянула руку в римском приветствии. Немного растерявшись, Ланселот ответил ей тем же.

– Что за предупреждение? – требовательно вопросил Корс Кант. Анлодда, не обращая на него ровным счетом никакого внимания, смотрела на Ланселота.

– Знаешь, если бы некоторые держали ушки на макушке да поменьше трепали языком, они могли услышать много интересного – к примеру то, что наболтал один пьяный сакс, волочившийся за кухаркой, о предстоящем турнире между Ланселотом и Кугой.

Ланселот наклонил голову, насторожился. Анлодда продолжала:

– А он сказал, что Куга вызывает тебя на поединок, чтобы проверить, какова сила Камланна, и хочет убить тебя, если получится. Ну, в пылу боя, сам понимаешь.

Корс Кант задохнулся, схватил Анлодду за руку и крутанул.

– Почему же ты раньше молчала? Ты же наверняка понимала, какой это будет удар для Артуса!

Рука у Анлодды оказалась тверда, как железо, – странновато для вышивальщицы.

Она напряглась, но тут же расслабилась и вперила в Корса Канта гневный взгляд:

– Корс Кант, убери от меня руки! Раньше ты мог бы.., вот только тебе не хватило искренности… Хотя.., не сомневаюсь, – фыркнула она, – потом-то тебе показалось, что ты был очень даже искренен.

Корс Кант скрипнул зубами. Обвинение было справедливым и полоснуло по нему остро заточенным лезвием.