— Визитом достопочтенной вдовы. Все же каким бы ни был человек, но так откровенно радоваться его смерти и даже к ней готовиться — нехорошо.

— На тему подготовки к смерти – ты несправедлива, — спокойно парировал Синтар, с видимым удовольствием делая еще один глоток. — Если помнишь, то мы на этом как раз и специализируемся. При том что часть наших клиентов — еще живые люди. Эта часть понимает, что их близкие не вечны, и старается позаботиться обо всем заранее. Потому что после непосредственно смерти скорбь часто не дает мыслить твердо, здраво и делать все в лучшем виде.

Так-то оно так, но…

Я покачала головой и спустя несколько секунд высказала сформулированную мысль:

— Мне показалось, что тут немного не тот случай. Шелла Амелия Зарнина подумала о своем платье и о том, как она станет выглядеть. Притом крой ее наряда такой, что он лишь подчеркивает всю прелесть дамы, пусть даже она и в трауре. А вот о похоронах она особо не думала! Разве что с вами поговорила, мол, как только, так сразу!

— А тут в игру уже вступают частности, моя милая Ледушка. Ты мало что знаешь о ныне покойном шелье Зарнине. Хочешь, расскажу?

Я лишь улыбнулась в ответ и отозвалась:

— Ну а что мне остается?

— И правильно. Итак, работал достопочтенный сударь ростовщиком. Ты знаешь, в чем заключается эта работа?

— Знаю. — Я разом помрачнела.

— И да, ты предположишь правильно, если решишь, что, будучи сказочно богатым человеком, шелье также был редкостным скупердяем. Женатым четырежды и так же четырежды — вдовцом. Амелия — пятая жена. Этой прекрасной и по-своему циничной молодой женщине не повезло родиться в бедной семье, которая охотно отдала ее старому сластолюбцу. И повезло, что семья ее была знатной фамилии.

— Не поняла…

— Все просто. Зачем жениться на юной прелестнице, если можно получить от нее все, что нужно, и после пойти поискать новую, еще не опробованную?

— Противно, — откровенно скривилась я.

— Суровая реальность, — развел руками Синтар. — Амелии повезло даже не один раз, а два. Старик влюбился на склоне лет. Искренне, горячо и всеобъемлюще. Потому не держал ее впроголодь, как предыдущих своих жен, а всячески баловал. Но, разумеется, характер его улучшился лишь частично, потому он по-прежнему бил слуг и орал на детей от предыдущих браков. А их немного выжило. Старый ростовщик давал плохое, больное потомство. Таких детей надо лечить и заботиться о них, а не отдавать подмастерьями при первой же возможности. Амелия, при всей ее приобретенной циничности, девушка хорошая. Детей она забрала в дом, и с того дня, как стала шеллой Зарниной, никто из ее подопечных не погиб. Старших спасти она не смогла, а младших вот — да…

— Слушай… — голос разума прорвался сквозь сочувствие к несчастным деткам. — Я, конечно, не специалист в деле наследования, но разве первые в очереди не взрослые наследники? Почему все досталось жене?

— Ах ты умочка моя... Нет, поверь мне, Амелия — не убийца. Я такое чувствую… местами даже вижу.

Синтар неожиданно помрачнел. На его лице по-прежнему играла улыбка… но теперь я бы назвала ее скорее улыбочкой. Нехорошей такой.

— Как видишь? — все же рискнула спросить я, хотя и подозревала, что в данном случае истина “меньше знаешь – крепче спишь” как никогда актуальна.

Ну и, собственно, оказалась права!

Синтар крайне загадочно взглянул на меня и, перегнувшись через стол, щелкнул меня по носу.

— Личные секреты, Ледушка.

— А жаль, — не удержавшись, разочарованно вздохнула я.

— У всех они есть, — философски заметил он и коварно спросил: — А где ты была вчера, радость моя? Ушла утром с василиском, вернулась поздно вечером и половину утра витала в облаках.

— Гуляла, — коротко ответила я, почему-то не желая обсуждать с начальником свои странные отношения с Рейяларом.

Он, впрочем, и не стал настаивать. Сполоснул кружку, убрал ее в ящик и заговорил только на пороге кухни:

— Это, конечно, очень интересно. Но, Ледушка, вспомни про ту историю, которую я только что тебе рассказал. И поищи там точки соприкосновения со своей ситуацией.

Синтар ушел, а я по-прежнему сидела на кухне, стискивая кружку с давно остывшим чаем и вроде как обдумывая сказанное.

Синтар мог бы ничего не говорить.

Я ведь не дурочка.

Шелье Зарнин женился на юной шелле, которая ему понравилась, лишь потому, что он не мог получить ее никакими другими путями.

И то — на его стороне было лишь богатство.

А что у нас с Рейяларом?

Нищая сирота с кладбища и блистательный лорд. Лорд, который заявил, что будет ухаживать, когда понял, что щелчком пальцев и денежным чеком он ничего не добьется.

Но опять же – ухаживать, чтобы получить возможность целовать, касаться и так далее. Ничего больше ему и не надо.

И это даже вполне оправданно и понятно!

Оправданно, понятно, но очень-очень неприятно.

Что же мне делать? Плыть по течению и позволить себе пережить самое невероятное приключение в жизни? Позволить рухнуть в пучину страсти?

Угу, и потом с огромным трудом из нее выбираться и долго собирать себя по кусочкам.

А что я скажу будущему мужу? Ну да, тому самому, который на мне вполне официально женится, и после брачной ночи у него возникнут определенные вопросы! Хотя бы на тему: “где и с кем”...

Можно, конечно, сочинить что-то слезливое и жалостливое, но откровенно врать мне не нравится.

А правду? Что я переспала пару раз с самоуверенной сволочью из высшего эшелона власти? При том что первое время я его напрочь не переносила из-за надменности и того, что он на меня смотрел сверху вниз. Но после того, как меня пару раз покормили и выгуляли, уже все!

Впечатление исправилось!

Я зло посмотрела на остатки чая в кружке, словно они были во всем виноваты, а после отправилась мыть посуду.

Не буду ни о чем думать!

Вообще!

Потому что если думать, то потом надо делать. А что делать – вообще непонятно.

Эх… а было такое хорошее настроение!

Алиас Дарьен

Асур стоял напротив главных ворот кладбища и с прищуром смотрел на увитую плющом арку. Растение так и норовило сползти с камня на причудливые металлические изгибы ворот, и чувствовалось, что ему это даже временами позволяли. А после не безжалостно обрывали стебли, а закидывали обратно на мраморную облицовку.

Такое нежное отношение к флоре у шелье Наэрна прослеживалось во всем. Во время прогулок по кладбищу у асура временами складывалось ощущение, что даже трава, которая выросла слишком сильно, на определенном этапе просто начинала стелиться по земле, как вьюнок, чтобы не создавать неприятностей владельцу погоста. Деревья так вообще филигранно обнимали статуи и памятники ровно настолько, чтобы служить им эффектным обрамлением, но не закрывать своими ветками. Не вынуждать обрезать.