class="p1">Глаза разбежались при виде десятков стволов. Тут были как отлитые из простого металла револьверы с отсутствием каких-либо украшений (меньшинство), так и настоящие произведения искусства — с рукоятками из слоновой кости, позолоченные и посеребренные, с гравировкой цитат из библии. Механизм открытия барабана тоже разнился — встречались как переломные револьверы, так и с откидным барабаном. Самовзводные и те, которых приходилось взводить после каждого выстрела. Еле сумел взять себя в руки и отобрал оружие не по красоте, а по функциональности и цене.

Из лавки я вышел с изрядно полегчавшим кошельком, зато с тяжеленной сумкой, приобретенной тут же. А все потому, что кроме самих стволов пришлось раскошелиться и на патроны к каждому. Зато как расцвел ирландец при виде такого богатства! Ведь я ему вместо одного револьвера притащил сразу четыре. И пусть один был для Ануки, второй для Артема и еще один я взял «на запас», но все равно — Роб тут же сграбастал их все и пошел на задний двор искать местечко, где их можно пристрелять и проверить в деле.

Я же отправился спать. После трехдневного марафона допросов мне требовалось восстановить душевные силы и думать о каких-то проблемах не хотелось категорически. Наступил «откат» после напряженной работы, а потому следующий день я практически не выходил из дома. Ел, спал, да иногда пробовал тренироваться в водной магии с использованием браслета. Но последнее без огонька — чисто, чтобы убедиться, что такой нагрузки на эмоции, как от ментальной магии, в применении водной нет.

Задержанных алеутов на следующий день после допросов не отпустили, так что после своего дня отдыха я пошел в жандармерию. И показаться надо, и может Белов поделится новостями. Но увы, Аристарха Вениаминовича в управлении не оказалось, а идти в искать его в полицейский участок я не стал. «Наелся» той обстановки за три дня сидя в кабинете у Бориса Павловича.

На тренировку ко мне никто не напросился. Даже педантичный Шмитт. И по сути еще один день ушел в пустую. Ну а я решил, что дал толстяку-полицейскому достаточно времени на сбор информации по убитым жандармам и тем, чем они интересовались, да и шумиха после задержания общинников улеглась, потому с утра нового дня отправился к нему. Пора узнать, на что наткнулся мой «предшественник» и как мне самому к этому подступиться.

Глава 16

Семен Демидович обедал. Даже не так — вкушал, смакуя каждый кусочек. Жареный гусь с яблоками под сметанным соусом соседствовал на его столе с маринованными грибочками и отварной картошкой. Отдельно стоял графинчик запотевшего коньяка. Полицейский аккуратно отрезал небольшой ломтик гуся, медленно пережевывал, наслаждаясь палитрой вкусов. Затем «полировал» его глотком коньяка и закусывал грибочками. Мужчина аж жмурился от удовольствия. Давненько у него не было возможности вот так без спешки поесть в свое удовольствие. Аж целую неделю!

Но трапеза полицейского была грубо прервана. Кто-то громко пододвинул рядом стул к его столу и плюхнулся на него, положив руки на стол. Семен Демидович в этот момент как раз снова перекатывал во рту глоток коньяка, прикрыв от удовольствия глаза, которые пришлось открыть, чтобы посмотреть на хама и высказать ему все, что он думает о таком поведении. Но гневная речь застряла в горле полицейского, когда он увидел, кто вторгся в его уединенное «свидание» с прекрасным обедом.

— Кхм, — сглотнул полицейский вставший комом коньяк. — Здравствуйте, Григорий Мстиславович. Чем могу?

— Да все тем же, — хмыкнул жандарм, с интересом оглядывая заставленный стол. — Помнится, я просил вас найти для меня одну информацию… И сроки уже давно вышли.

— Да-да, — закивал толстяк, усиленно вспоминая, куда он дел папку, подготовленную для этого шантажиста. — Все готово, не сомневайтесь! Все, что удалось найти, лежит сейчас в моем кабинете. Можем пройти прямо сейчас, но может, вы позволите?.. — и толстяк кинул выразительный взгляд на недоеденную птицу.

— Кушайте, — благосклонно кивнул Бологовский. — Я подожду.

Однако под чужим взглядом аппетит и прекрасное настроение быстро улетучились и, оперативно покидав в себя остатки трапезы, Семен Демидович поспешил в свой кабинет.

— Вот, — вытащил из ящика стола листок полицейский и протянул его этому… неприятному типу. — Пришлось изрядно повозиться, все же не одного человека опросить и кое-какие «долги» списать, но я смог! — постарался по привычке набить себе цену полицейский. Однако заметив скучающее выражение на лице собеседника, тут же прекратил это бесполезное занятие и перешел к делу. — Я выяснил, что ваши коллеги искали скупщиков золота. Занимающихся этим нелегально. Прошу отметить, что я не поленился и сделал список всех скупщиков золота, как крупных, так и мелких партий. Общались ли с кем из них ваши почившие сослуживцы, мне установить не удалось. Здесь написаны имена всех, кто тогда занимался этим делом. Те, что подчеркнуты, уже покинули этот свет. Карандашом я обвел имя скупщика, которого удалось поймать на горячем и сейчас он в Сибири в одной из тамошних тюрем. Остальные пока еще на свободе, все еще живут здесь, в нашем городе.

— Их поймать «на горячем» не удалось? — вскинул бровь Бологовский.

— И да и нет, — скривился Семен Демидович. — За некоторыми стоят сильные покровители и нам в их сторону даже дышать запретили.

— Кто?

Толстяк молча ткнул пальцем в потолок, на что жандарм понимающе кивнул и забрал листок.

— Что ж. До следующей встречи, — улыбнулся он, разворачиваясь к выходу.

У полицейского в этот момент внутри все похолодело.

— Как? — голос осип от накатившего осознания, хотя разум отказывался верить. Неужели он сам стал одним из тех, кого сами полицейские используют к своей выгоде, а как она закончится — «спускают в утиль»? — Но я думал, что мы в расчете…

— А вы прекратили применять пытки в допросах? — рассмеялся жандарм. — Что-то я сомневаюсь. Сам недавно участвовал в «опросе», — с сарказмом произнес он последнее слово, — задержанных алеутов из общины. Вот когда поменяете свои методы, тогда и поговорим.

Толстяк обреченно рухнул в свое кресло, злыми и растерянными глазами смотря в спину уходящего Бологовского. Похоже, он точно на крючке. Ведь других способов выбить признание у Семена Демидовича не было, а начальство требует результат.

От такого огорчения полицейский достал припрятанную бутылку столичной водки и, открыв ее, тут же замахнул в себя четверть напитка прямо из горла. Зашедший через полчаса верный Матвей застал спящее в кресле начальство и валяющуюся на полу пустую бутыль. Покачав неодобрительно головой, унтер убрал все компрометирующие толстяка «улики» и аккуратно прикрыл за собой дверь. Видно очередной допрос придется отложить.

Насвистывая себе под нос мелодию из трех нот, я неторопливо шел домой и вспоминал лицо толстяка. Эка его приплющило-то! Даже смешно стало. Ну ничего, пусть на себе почувствует, каково это — когда тебя «держат за яйца».

Сам список с именами пока мало что дает. Нужно еще узнать, кто все эти люди, где живут, к кому из них ходили мои предшественники. И начну я с первого пункта. Даже знаю, кого для начала можно спросить. Роб. Давно здесь живет, как раз с золотом имел дело и крутится в этой сфере. Определенно мне повезло, что Анука с ним познакомилась, а потом и нас свела.

Ирландец с Артемом продолжали все также по очереди навещать детей в общине, но мне снова повезло — сегодня была очередь Артема, и Роб был дома. Так что никто не мешал мне с ним поговорить и расспросить в спокойной обстановке.

Покрутив задумчиво список, ирландец прикурил сигару и, пыхнув ароматным дымом, начал описывать каждое имя.

— Арчибальд Кроуди. Англичанин. Занимается скупкой краденого в основном. Золото для него — просто один из товаров, что есть на этой земле. Сбыть ему золотишко можно легко, но цену хорошую не получишь. Самое большее — половина от реальной стоимости. Однако не брезгует работать ни с кем, и платит сразу, как получает товар. Из-за чего считается «честным» дельцом.

Почесав подбородок, Роб перешел к следующему имени.

— Филиппус Хендрикс, родом из Голландии. Мутный тип. Держит магазин готового белья, но сам за прилавком не стоит. Мало кто его видел лично. Экспедиций на поиск россыпей не создает, но при этом упорно ходят слухи, что у него золотишко, причем самородное, водится.

— Кто эти слухи распускает? — тут же насторожился я.

— А черт его знает. В барах иногда кто-нибудь сболтнет, что видел под прилавком в его магазине самородок.