ровно в восемь часов. Приняв душ, я с мокрой головой вышла в гостиную и увидела, как Василиса выходит из кухни. Вслед за ней по дому поплыл обалденный аромат свежего кофе.

– Привет, как спалось? – поинтересовалась она так буднично, словно и не было в их доме никаких криминальных происшествий и треволнений по поводу нависшей над ней и Аликом опасности.

– Отлично, – ответила я и попросила у нее фен и плойку, чтобы сделать себе на голове хоть какую-то более-менее приличную прическу.

Обычно, когда я «иду на дело», то есть когда мне нужно поменять имидж или как-то преобразиться, я пользуюсь или париками, или услугами своей давней знакомой Светки. Она спец в своем парикмахерском искусстве и не раз выручала меня, изменяя мою внешность так, что я и сама себя порой не узнавала в зеркале. Но в Питере Светки не было, а искать сейчас кого-то на замену ей времени не было.

Василиса посмотрела на мою мокрую шевелюру и неожиданно заявила:

– Не надо тебе никаких фенов и плоек. Подожди.

Она ушла в их с Аликом спальню, и я услышала, что она с кем-то говорит по телефону. Потом она вышла и загадочным голосом объявила:

– Сейчас из тебя будем делать суперкрасотку. Надо только пять-десять минут подождать. Пойдем, я пока тебе кофе налью.

Немного сбитая с толку Васькиной загадочностью, я все же решилась ей довериться и пошла в кухню.

– А где твой муж? – поинтересовалась я.

– Алик уже в мастерской и начал выполнять твое указание – рисовать еще одну картину под названием «Коты прилетели», – бодро доложила Василиса. – Он привык вставать рано. Ну и я с ним. Поэтому он уже позавтракал, нашел подходящего формата картину прадеда и удалился в студию. – Василиса чуть подумала и добавила: – Сказал, что позже позвонит своему другу в багетную мастерскую и закажет раму. Ну, чтобы такая же была, как на саврасовском этюде, – пояснила она.

– Отлично! – похвалила я прыть Алика, с удовольствием отхлебывая из чашки кофе. – Кстати, ты можешь распечатать сейчас с десяток таких вот визиток на вашем принтере? – Я протянула ей флешку, на которую сбросила подготовленные мной вчера вечером макеты визитки.

Василиса без лишних вопросов взяла флешку и уже через пять минут вернулась с готовыми визитками. Качество их было не супер, но вполне даже приемлемое, чтобы ввести в заблуждение парочку наивных студенток «репинки» и вызвать их на доверительный разговор.

Я поблагодарила и только хотела спросить у Василисы, кого мы, собственно, ждем, как в дверь квартиры позвонили, и Васька, воскликнув: «Ну надо же, как быстро!», – вышла из кухни, чтобы открыть.

Вернулась она с негром. Ой! С чернокожим афрорусским, у которого примечательной, кроме его цвета кожи, была еще и его прическа – собранное в большой пучок на макушке множество мелких косичек. Но в целом он был очень даже симпатичным юношей лет этак 25–28. Хотя кто их поймет, этих африканцев…

– Знакомьтесь, – представила темнокожего красавца Василиса, – это Ваня, мой хороший знакомый и стилист-парикмахер из очень популярного в Питере салона красоты. Ваня, это Танечка, моя одноклассница и частный детектив. Нам нужно ее преобразить, причем срочно. – И, не обращая внимания на мое обалдевшее выражение лица, продолжила, таинственно понизив голос и подмигнув чернокожему Ване: – Для дела надо! Ну, ты понимаешь…

– Конечно, понимаю, – белозубо улыбнулся Ваня и спросил: – Куда нам пройти? Как обычно, в твою комнату?

– Да, туда. Ты иди, – подтолкнула она его к выходу на кухню, – готовь инструменты, а мы с Таней сейчас подойдем.

Когда стилист-парикмахер вышел, я круглыми от удивления глазами посмотрела на довольную своей затеей Ваську и прошептала:

– Ты где его выкопала, этого Ваню? Из Африки бандеролью выписала?

– Ну что ты, – махнула рукой Василиса, – такого добра у нас в Питере навалом. Это мой сосед с нижнего этажа, да и не африканец он никакой вовсе, а местный. Родился в Питере, и зовут его, как и полагается русскому, Ваней. – Она снова рассмеялась, посмотрев на мое недоуменное выражение лица и сказала: – Все, кофе потом будешь пить, пойдем марафет наводить.

И мы пошли. Я, конечно же, к незнакомому афрорусскому Ване отнеслась поначалу иронично и с некоторым недоверием, но это я зря. Работу свою он знал не хуже, а, может, даже и лучше Светки-парикмахерши.

Когда через сорок минут его колдовских манипуляций над моей блондинистой шевелюрой и лицом (было принято решение, что Ваня наложит мне еще и макияж) я посмотрела в зеркало, то слов от увиденного мной собственного отражения у меня не осталось. Остались только междометия, и те быстро иссякли, потонув во вздохе восхищения.

Да, Ваня оказался на высоте! Я с трудом узнала себя в этой девушке лет восемнадцати, а именно на этот возраст я сейчас и тянула. Настолько наложенный по всем правилам стилистики макияж и стильная, современная прическа преобразили мой облик.

Потом мы все вместе отправились пить кофе. Когда я, извинившись, удалилась переодеться для выхода (время уже поджимало, и мне стоило поторопиться), а потом вернулась обратно, Ваня все еще о чем-то болтал с Василисой. Они оба посмотрели на меня оценивающим взглядом. Потом Ваня наклонился к Ваське и что-то ей прошептал. Та кивнула и молча вышла, оставив меня в недоумении. Ваня же только белозубо улыбался и не желал мне ничего объяснять. Скоро Васька вернулась, неся в руках кучу всякого добра из своего гардероба.

– Так, – скомандовала она, – снимай эти кроссовки и надевай мои «ботли». Они должны быть тебе как раз, я уже обратила внимание, что размер обуви у нас с тобой одинаковый.

Она протянула мне шикарные ботильоны на тонкой шпильке, которые и в самом деле подошли мне по размеру и намного интересней смотрелись в сочетании с джинсами и блейзером, чем кроссовки. Потом она повязала мне на шею легкий газовый шарфик светло-зеленого, но не слишком яркого цвета и сунула в руки сумочку под цвет шарфа. Затем они с Ваней снова оценивающе уставились на меня и наконец-то, удовлетворенные созданным ими образом, согласно кивнули друг другу и улыбнулись.

– Теперь ты супер! – уверенно, словно констатируя факт, заявила Василиса. – Так что можешь смело отправляться и выдавать себя хоть за фотографа из самого «Плейбоя».