Наум Карпов являлся профессиональным художником и работал в штате МУРа более десятка лет. Это был пожилой, тучный, неторопливый мужчина с приятным лицом и пышной седой шевелюрой. Сотрудники уголовного розыска любили его за общительность, мягкий характер и острые, но необидные шуточки, частенько слетавшие с его языка. Даже за пределами МУРа ходили легенды о способности Наума Лазаревича с невероятной точностью воссоздавать на бумаге портреты людей, которых он не встречал вживую.

— Так что, милочка, запомните, даже самая незначительная деталь в поведении имеет прямую связь с состоянием организма этого человека и с его внешностью.

На сей раз Антонина проглотила «милочку» и с уважением посмотрела на художника.

— Итак, на чем мы остановились? — продолжил он. — На походке. Пожалуйста, вспомните, как этот молодой бандит передвигался по вашей сберкассе.

Пока Карпов мучил расспросами трех сотрудниц ограбленной кассы, оперативники Старцева в своем кабинете колдовали вокруг подробной карты Москвы, разложенной на столе. На плотной бумаге, пестревшей прямоугольниками жилых кварталов, изгибами рек и росчерками улиц, уже были отмечены красными кружками те объекты, на которые банда совершила вооруженные налеты, заодно ресторан «Гранд» и те места, где кто-то предположительно видел бандитов или людей, похожих на них. Синими квадратиками на карте города обозначались все работающие амбулатории и зубоврачебные кабинеты. Как ни странно, но в послевоенной столице их оказалось не так уж много.

Сыщики не теряли времени и с помощью наглядных красных маячков пытались просчитать маршруты передвижения банды. Крутили по-всякому, и так и эдак. Каждый раз выходило, что банда появлялась с западной окраины города либо с северной.

Старцев зажал в зубах папиросу, навис над картой и изрек:

— Берем эту версию за основу. Переходим к дантистам.

Большая часть стоматологических амбулаторий и кабинетов была сосредоточена в центре столицы. В северной ее части находились шесть таких заведений. Два из них были ведомственными, закрытыми для широкой публики. В западной части Москвы опера насчитали всего три общедоступных учреждения такого рода.

— Не так уж и страшно, — оценил шансы Егоров. — Я когда родил эту идею, думал, будет хуже. А тут всего семь точек.

Через два с половиной часа раздался телефонный звонок.

— Готово. Приходите и забирайте, — произнес художник заветную фразу, за которую сыщики его боготворили.

Старцев с Егоровым и Горшеней сорвались в мастерскую, находившуюся в другом конце длинного коридора. Женщины по-прежнему сидели у Наума Лазаревича. Он закончил работу, угостил их чаем и даже выдал к нему по куску сахара.

Он увидел Старцева, вошедшего в кабинет, тут же подал ему три листа и сказал:

— Все, что мог.

С первого ватманского листа на сыщиков глядел молодой человек лет двадцати пяти с припухшей щекой, поверх которой виднелась тонкая светлая повязка. Темные всклокоченные волосы, упрямо выбивавшиеся из-под матерчатой кепки. Колючий нагловатый взгляд живых темных глаз под редкими изогнутыми бровями. Чуть вздернутый нос, толстые губы, веснушки, разбросанные по округлому лицу, и прыщи, вечные спутники юности.

— Похож? — спросил у женщин Иван.

— Да, очень, — уверенно ответила Антонина.

— Как живой, — подтвердила Шурочка.

— А эти? — Старцев поочередно рассмотрел портреты возрастных бандитов.

— И эти похожи. Особенно татарин. Прямо одно лицо.

Старцев поблагодарил художника, отпустил женщин, отдал Игнату портрет молодого человека и приказал:

— Дуй в лабораторию и срочно изготовь десяток фотографий карманного формата.

Бараньи ребра с гречкой оказались удивительно вкусными. Чем-то подобным Костю угощал в деревне Абрамцево дед-пасечник, у которого мама до войны покупала мед. Тот дед был выходцем с Кавказа и чудесно готовил баранину. С водочкой пришлось обращаться аккуратно, ибо к алкоголю Ким был равнодушен и употреблял его редко. Выпив глоточек, он сразу закусывал салатом или горячим.

Кстати, салат показался парню нежным и необыкновенно вкусным. Новый, 1945 год Костя справлял с коллегами в отделе. Мужики в складчину накупили овощей, достали где-то настоящий майонез и соорудили на закуску оливье. Тоже было вкусно, но все же не так, как в ресторане.

В общем, в «Гранде» Киму понравилось все: уровень обслуживания, кухня, уютная обстановка и даже запахи. Но не происходило главного, зачем он сюда пожаловал: контакта с Александром Ивановичем.

Константин просидел за столиком целых часа полтора, регулярно осматривал пространство вокруг. Он дважды выходил в туалетную комнату, прошелся по холлу, дымя папиросой, но Василькова так и не увидел.

С каждой минутой молодой оперативник расстраивался все сильнее и сильнее. Он переживал за Василькова, сильного, доброго и уверенного в себе человека.

«Куда он мог подеваться? Уж не случилось ли с ним чего худого?» — спрашивал себя Ким.

Он переживал за то, что довольно сложная операция с внедрением Александра Ивановича так и не дала результата, за напрасно потраченные государственные деньги. Ведь за его сытный ужин и приятные посиделки ему сейчас придется выложить поболее тысячи рубликов!

По докладу того сотрудника МУРа, который был приглашен на юбилей товарища из Наркомата продовольствия и случайно заметил в «Гранде» известных бандитов, в этом ресторане, помимо большого общего зала, имелись и помещения поменьше. Оставалась надежда на то, что Васильков был занят обслуживанием одного из них.

Ближе к восьми вечера, когда на столе оставалась рюмка с последним глотком водки, немного салата и небольшой кусочек хлеба, в хмельную голову Кима пришла неплохая идея. Все официанты появлялись из-за плотных бархатных штор, закрывавших вход в некий длинный коридор. Скорее всего, он вел к кухне, раздаче, складу и прочим служебным помещениям.

Улучив момент, когда в зале не осталось ни одного официанта, Костя поднялся, подошел к шторам, откинул в сторону одну из них и увидел длинный коридор, стены которого были выкрашены в бежевый цвет. Под потолком неровный ряд желтых лампочек, слева и справа десятки дверей или открытых проемов. В дальнем конце коридора пожилая женщина в светлом халате драила шваброй деревянный пол.

Ким решительно вторгся на служебную территорию «Гранда», сделал несколько шагов, заглянул в первый проем. Это была небольшая комната для отдыха официантов. Диванчик, перед ним круглый столик с пепельницей, спичками и пачкой папирос. Дальше парень обнаружил широкую лестницу, ведущую на второй этаж, и пару запертых дверей.

Когда он торкнулся в третью, сзади послышался голос:

— Вы кого-то ищете, молодой человек?

Костя резко обернулся и увидел статного симпатичного брюнета лет сорока восьми — пятидесяти. Ладно сидящий черный костюм, бабочка, лаковые туфли.