Рассматривая религиозные шествия, историк Дени Крузе употребляет определение «демонстрация сакрализации пространства». Оно означает, что своим участием в процессиях горожане не только выражают коллективное кредо, но и как бы освящают территорию города, делают ее сакральной. Поэтому все, что каким-либо образом, пусть даже самым безобидным, задевало чувства католиков на территории, рассматривавшейся как пространство, находящееся под особым покровительством Господа, приобретало характер святотатства и беспримерного богохульства. Толпа в Бовэ не удовлетворилась принесением в жертву священника и весь вечер продолжала работу, начатую кюре. Озверевшие люди искали друзей Фуре, бросали в них камни, осаждали дома. Мэр и муниципальные чиновники попытались успокоить людей, но это им не удалось. Более того, они стали свидетелями весьма характерной для тех времен сцены: несколько человек яростно избивали женщину, крича при этом, что она «не праздновала Пасху» и «плохо понимает веру». Чиновники опознали в несчастной жену Пьера Траншана, городского нотабля. На следующий день толпа набросилась на какого-то торговца и художника и обвинила их в том, что на Пасху они не ходили в церковь. После того как серия погромов прокатилась по городу, настал черед предместий; когда, наконец, участники процессии «очистили» кровью и огнем все возможные утолки, где могло затаиться религиозное нечестие, волнения прекратились.

В Каркасоне 15 декабря 1561 года тоже начались погромы. Причиной кровопролития послужило свержение статуи Святой Девы, стоявшей близ храма Святого Михаила. Статую обнаружили в грязи возле дома горожанина, подозреваемого в принадлежности к сторонникам новой веры. Власти и духовенство организовали искупительную процессию, и участники ее с большой помпой водрузили статую на прежнее место, дабы помешать возникновению в городе беспорядков. Но этой демонстрации оказалось недостаточно для восстановления справедливости: молитвенный дом гугенотов подвергся нападению и был разграблен. За ним пришел черед других домов. Сигналом к началу погромов послужил колокольный набат. В тот день было убито восемь человек.

Во многих случаях поводом для насилия и погромов становился праздник Тела Господня, собиравший толпы людей. В день праздника каждый добрый католик должен был украсить свой дом. Выйдя на улицу в этот день, нетрудно было определить, в каких домах проживали гугеноты, отказавшиеся следовать обычаю. За это, по мнению большинства простолюдинов, их следовало покарать как еретиков. В 1560 году в Руане, в 1564 году в Туре и в 1566 году в Лионе этот праздник обернулся жестокими столкновениями гугенотов и католиков. Возбужденная религиозными песнопениями, толпа, следовавшая за corpus christi, духовенством, несущим реликвии и хоругви, сочла себя избранным народом, на которого Господь возложил бремя отмщения за оскорбление и извращение истинной веры. То же произошло и в Париже, когда процессия католиков сопровождала раку с мощами святой Женевьевы. Мужчины, несшие статую, по традиции шли босиком, в шапках, украшенных цветами. Когда статуя святой проплывала над толпой, люди протягивали к ней четки, головные уборы, пояса, словно желая причаститься. Любую попытку отступить от ритуала или высмеять сакральное шествие, что позволяли себе протестанты, простолюдины воспринимали как оскорбление, более того, они боялись, что, оставшись безнаказанным, это оскорбление навлечет на них гнев Господень. Так насаждалась экзистенциальная и коллективная тревога, а на ее почве пышным цветом произрастало насилие. Люди внимательно вглядывались в небо и анализировали все, что могло трактоваться как знамение, послание Господа грешникам, готовым к любым покаяниям и любым жертвам. Это состояние тревожного, почти мессианского ожидания Дени Крузе называет «астрологическим страхом».

Начиная с 1524 года астрологи насаждали великий эсхатологический страх, который за несколько десятков лет, предшествовавших Религиозным войнам, охватил все суши населения. Конец Средневековья был отмечен навязчивым присутствием смерти и острым чувством вины. Только греховностью можно было объяснить несчастья людские: эпидемии чумы, неурожай, войны (Столетняя война, Война Алой и Белой розы, Гуситские войны), турецкую угрозу, безумие короля Франции Карла VI, трагическую смерть Карла Смелого, одного из великих государей Западной Европы, чей обглоданный волками труп был найден в снегу под стенами Нанси, а также великую схизму, продолжавшуюся тридцать девять лет (1378—1417) и нанесшую поистине неизлечимую травму психике населения, запуганного тем, что отныне никому больше не удастся попасть в рай.

В то время малейшее изменение рассматривалось как покушение на существующий порядок вещей, напоминало о неспособности христианского сообщества создать условия для спасения. Теолог Жерсон предвещал конец света, проповедники — бедствия, разрушение Рима и приход Антихриста. В XIV веке появляется слово «макабр», а «пляски смерти» популяризируют тему равенства перед смертью. В конце XV века и в первой половине XVI века многократно переиздаются собрания астрологических текстов, например «Великий Календарь и пастырский сборник, содержащий астрологические предсказания и многое другое». В этих изданиях содержатся сведения о влиянии светил и плачет, определяющих судьбу каждого индивида, а также всех католиков. В таких изданиях можно было найти картинки, нарисованные явно с целью запугать население, например, изображение адских мук или древа пороков, рядом с которым, конечно же, помещалось древо добродетелей. Такие календари, сопровождавшиеся комментариями к Символу веры (Credo), выполняли также воспитательные функции. По словам Дени Крузе, это было время, когда астрология и личная набожность переплелись так тесно, словно с помощью астрологии Господь хотел приоткрыть людям тайны небес, позволить проникнуть взором в потусторонний мир и познать его, равно как и свое будущее.

Однако в области астрологических прогнозов Франция отставала от Германии и Фландрии. Наибольшей популярностью пользовались фламандские астрологи, чьи прогнозы в большинстве своем и распространялись во французском культурном пространстве. В конце XV и в начале XVI века астрологи перестали давать благоприятные предсказания и начали подвергать своих читателей психологическому давлению, держа их в постоянном страхе за свое будущее.

В 1507 году Иосиф Грюнпек, секретарь императора Священной Римской империи Максимилиана, опубликовал некий текст, где были подробно описаны знамения, чудеса и чудовища, увиденные в последнее время. В период с 1500 по 1520 год пятьдесят шесть авторов напомнили читателям о грядущем потопе. Например, один из них утверждал, что огромная рыба, на коже которой изображены все планеты, вызовет ужасную грозу, и эта гроза приведет к новому вселенскому потопу, посредством которого Господь покарает всех грешников. Свой анализ профетических сочинений Дени Крузе дополняет напоминанием о картинах Иеронимуса Босха «Сад земных наслаждений» и Дюрера «Сон» (1525). Дюрер, действительно, видел сон, который описал следующим образом: «Ночью, когда я спал, было мне видение, как яростно обрушились многие воды и поглотили всю страну».

Страх перед потопом был поистине неистребим. Президент парламента Тулузы даже вознамерился построить ковчег на вершине одной из близлежащих гор в надежде, что там, уподобившись Ною, он сумеет спастись. Пьер Дриар, певчий парижского аббатства Сен-Виктор, в хронике 1524 года рассказывает о грядущих «великих водах» и сообщает, что на улицах столицы только и разговоров, что о предсказанном астрологами потопе. А когда через два года в марте прошли снежные бури, грозы, ливни и град, Пьер Дриар был так потрясен, что стал даже опасаться «за будущие времена». Некий Губервиль из провинциального городка Котантен покупал альманахи и слепо следовал напечатанным в них советам: сеял только в те дни, которые были там указаны, то есть, согласно Нострадамусу, в дни счастливые, а в несчастливые дни не выходил из дома.