Интервью с Баргом было первым из серии интервью, которые я проводил в Лондоне в течение недели. Перед вылетом в Лондон я спал всего часа три и еще лишь пару часов в следующую ночь в Лондоне из-за сбоя биоритма после перелета через несколько часовых поясов. Мне повезло, что честность и прямота Барга сделали интервью с ним очень увлекательным: это помогло мне оставаться в тонусе, несмотря на недосып. Я беседовал с Баргом в субботу в конференц-зале рядом с операционным залом, где он работает. Интервью длилось целый день. Когда мы закончили, я был куда бодрее, чем мог себе представить, так что я даже принял приглашение Барга пойти с ним на ужин, и мы отправились в замечательный перуанский ресторан Coya, расположенный в квартале от его офиса. Дегустационное меню от шеф-повара плюс несколько сортов пива и дружеская беседа сделали вечер весьма приятным, так что в ту ночь я уже выспался как следует.

* * *

– Вы выросли в Лондоне?

– Нет, я вырос в Йоркшире на молочной ферме.

– В каком возрасте вы осознали, что хотите заняться не фермерством, а чем-то еще?

– Однажды, когда мне было всего лишь четыре или пять лет, я подошел к отцу и сказал: «У тебя не настоящая работа. Я хочу устроиться на настоящую работу». Как ни странно, но то, чем я занимаюсь сейчас, – тоже не настоящая работа.

– Итак, с детства вы знали, что хотите заниматься чем-то особенным. Как отреагировал на это ваш отец?

– О, его это вполне устраивало. Он всегда говорил: «Не нужно тебе быть фермером».

– Когда вы были подростком, представляли ли вы, чем в конечном итоге хотите заниматься?

– Все, что я знал, – это то, что хочу быть богатым. Мы жили в сельской местности. Рядом с нами жила одна богатая семья, и однажды, когда мне было лет шесть или семь, мама взяла меня в гости к ним. У нас никогда не было много денег, и, увидев их дом, я был просто потрясен. У них даже был открытый бассейн, хотя для севера Англии это выглядит немного смешно, потому что летом температура едва превышает 20 градусов по Цельсию. Помню, что, уходя от них домой, я сказал маме: «Однажды я куплю этот дом». Эта история задала тон моим амбициям. Я понятия не имел, как собираюсь купить этот дом, – я просто знал, что хочу быть богатым.

Еще одна вещь, благодаря которой я заинтересовался трейдингом, – это фильм о Нике Лисоне [ «Аферист»], разорившем банк Barings. То, что он был мутным типом, – это, естественно, нехорошо. Но все же помню, как я наблюдал за его работой в торговом зале, где все кричали и орали, и думал: «Это круто!»

– Сколько вам тогда было лет?

– Я был подростком.

– Видимо, вы первый мой знакомый, кого этот фильм вдохновил на то, чтобы стать трейдером.

– Да, знаю. Это нехорошо, правда? [Смеется.] Я начал расспрашивать своих родителей о том, как можно зарабатывать деньги в валюте, и они сказали: «Ты слишком молод, чтобы понять это». Так что в дальнейших разговорах я никогда не заходил дальше этого.

– На чем вы специализировались в колледже?

– Я получил степень магистра по математике в Имперском колледже в Лондоне.

– У вас были от природы хорошие математические способности?

– Да, но при этом я плохо писал, и мне это очень не нравилось.

– Были ли у вас какие-то представления о том, где вы хотели применить свою степень магистра по математике?

– Нет.

– Были ли у вас какие-то карьерные замыслы?

– Я по-прежнему интересовался трейдингом и подал заявки на стажировку в несколько банков. Но я быстро понял, что был далеко позади других, ведь я соревновался с людьми, которые проходили практику в течение всех лет обучения в колледже. Мои усилия ни к чему не привели, и через некоторое время я сдался. Это произошло после финансового кризиса, когда в банковском секторе шло сокращение рабочих мест. За год до окончания университета я прошел стажировку в должности актуария-аналитика в пенсионной компании.

– Думаю, это было естественным продолжением вашего математического образования.

– Я думал, что смогу этим заниматься и дальше, но мне не понравилось. Корпоративная среда претила мне. Я работал в окружении компьютеров, и мне даже не с кем было перекинуться шуткой. Я, наверное, кого-то там даже обидел, да и вообще не особо старался показать себя с лучшей стороны. Вдобавок я не прикладывал особых усилий даже к той работе, что они мне давали.

– Почему так?

– Я чувствовал, что работа актуария меня утомляет. Вообще-то я не люблю статистику.

– В таком случае какую же математику вы изучали или любили?

– Прикладную математику.

– Что случилось, когда вы закончили стажировку?

– Остаться у них мне не предложили.

– Помните ли вы свою реакцию?

– Я воспринял это болезненно. Я был довольно-таки высокомерным и ожидал, что по завершении стажировки фирма предложит мне работу, потому что я учился в одном из лучших университетов мира и был умен. Я негодовал: «Как они посмели не предложить мне работу здесь?»

– Неужели так сложно поступить в Имперский колледж?

– Да, в то время он занимал четвертое место в мире.

– Они объяснили, почему не предложили вам работу?

– Да, они сказали нечто вроде: «Похоже, вас эта работа не интересует».

– Разве не были они правы?

– Разумеется. Полагаю, их скорее удивил мой расстроенный вид после отказа. Я не ожидал такого поворота, считая себя более чем конкурентоспособным. Я вообще не очень хорошо умею справляться с проигрышем или отказом.

– И что же вы потом сделали?

– Знаю, что это звучит банально, но я подумал, что если уж терпеть неудачу, то пусть это будет в том, чем я хотел бы заняться. И решил дать трейдингу еще один шанс.

– Объясняется ли ваша цель стать трейдером в первую очередь желанием быстро разбогатеть?

– Да.

– Это довольно необычный ответ. В предыдущих книгах я не могу припомнить других трейдеров, которые согласились бы, что их основной мотивацией выйти на биржевой рынок были деньги. Теперь я готовлю новую книгу, и вы стали уже вторым собеседником, сказавшим, что обогащение было для него главным стимулом.

– А мне вот хочется поднять брови от удивления, когда я слышу, будто основной причиной сделаться трейдером являются НЕ деньги.

– Чаще всего трейдеры, с которыми я проводил интервью для предыдущих книг, говорили о своей любви к трейдингу и рассматривали его скорее как спорт, где желание победить и было основной мотивацией.