Седан завилял и, взвизгнув тормозами, остановился. Затем остановилось и такси Бруно. Подъехавший к ним Верлен оставил мотоцикл у тротуара.

Босс выскочил из такси с пистолетом в руке.

– Прямо как сговорились, – бросил он на ходу и, посмотрев на ученика, присвистнул.

Тот выглядел не лучше, чем чувствовал себя. Лицо покрыто синяками, голова напоминала футбольный мяч после матча. Шагнув навстречу Бруно, он ощутил, что после удара по голове нетвердо стоит на ногах.

Такси отъехало, русские ангелологи слезли с мотоциклов и обступили мужчин. Верлену никогда еще не приходилось встречаться с русскими коллегами, однако он был наслышан о них – по большей части в шутках, связанных со стоической привязанностью к тяжелой амуниции. На мотоциклистах были черные перчатки с железными заклепками и покрытые кожей стальные шлемы, на боковых сторонах коих были нарисованы ангельские крылья. К французским охотникам присоединились девять россиян, доведя общее число ангелологов до одиннадцати. В обыкновенных обстоятельствах такого числа было бы вполне достаточно. Впрочем, после столкновения с Эно стало ясно, что сегодняшнюю охоту нельзя назвать обыкновенной и что Эно и близнецов никак нельзя назвать обыкновенными целями. Верлен считал, что ему повезло, раз он смог отделаться только рассечением лба.

Но когда охотник начал ощущать уверенность в том, что они справятся с ситуацией, из седана близнецов появилась новая тварь – один из раифимов, падших ангелов, обитающих именно в России. Из общего ангельского лексикона, принадлежавшего Верлену, он знал, что раифимы представляют собой монстров, подобно фениксу снова и снова воскресающих после смерти. За бледно-розовые глаза и способность возвращаться в свои тела их называли «мертвыми». Ему еще не приходилось видеть такой тип тварей вблизи. Раифим показался ему отвратительным… Плоть его была бескровной и бледной, как мел.

Мужчина заморгал, наблюдая за тем, как острые, похожие на сухие ветки крылья гротескной твари пронзают воздух, когда задняя дверь машины отворилась и из нее появился второй раифим. Один из российских охотников бросился на первую тварь и нанес ей удар в грудь. Второй ударом сзади обездвижил создание. Существо, задыхаясь, рухнуло на землю. К поваленному ангелу подбежал третий охотник и защелкнул ошейник на шее монстра.

– Полегче там, – посоветовал Бруно. – Если их убивать, они делаются сильнее и злобнее.

Уголком глаза Верлен заметил, что русские одолевают второго раифима. Прыгнувший вперед охотник ухватил его за одно из сухих, как листья, крыльев. Тварь попыталась сопротивляться, но упала на спину, неистово молотя крыльями воздух, и яростным движением полоснула по обнаженной коже под шлемом мотоциклиста. Тот охнул и повалился на землю, зажимая рану на ключице. Ощутив слабость, существо шагнуло вперед, и в тот момент, когда оно собиралось наброситься на раненого, Верлен преградил ему путь. Монстр ударил ангелолога, нанеся тому новую рану; рот охотника наполнился горячей кровью. Он попытался отплеваться, но порез сильно кровоточил. Тварь намеревалась нанести Верлену второй удар, но один из российских охотников со спины защелкнул на ней ошейник. Сложив под собой крылья, монстр упал на землю, словно его выключили.

Близнецы стояли посередине дороги, с отстраненным хладнокровием наблюдая за схваткой. Оба они казались точными копиями Персиваля Григори – не того увечного Персиваля, какого Верлен видел в Нью-Йорке десять лет назад, а юного и здорового из фильма Анджелы Валко. Охотник в недоумении смотрел на обоих, гадая, кто они и как случилось, что об этой паре нигде нет никакой информации. Согласно Бруно – и прочим охотникам, любителям систематизации, – если какая-либо тварь отсутствовала в их анналах, она не существовала вообще.

Но кем бы ни были эти нефилимы, Эно служила им. Расправив крылья, она шагнула вперед, защищая братьев. Близнецы позволили ей преградить путь охотникам, хотя из своего отдаления наблюдали за происходящим с растущей тревогой.

– Чего-то ищут, – заметил Бруно, оглядываясь.

Верлен окинул площадь взглядом, надеясь, что явившийся на помощь отряд ангелологов готов приступить к действиям. Они находились в самом центре Санкт-Петербурга, рядом с Эрмитажем, что усложняло положение дел. Полиция могла заявиться в любую минуту, и Верлен не испытывал никакой уверенности в том, что она окажется дружелюбной. Небо начинало розоветь, сгущались сумерки, дымные и тусклые. Уличные огни на площади принялись зажигаться, бросая призрачный отсвет на Зимний дворец, превращая его кремовые камни в плавленый молочный шоколад.

Бруно был прав: Эно ожидала чего-то. Стирая кровь со щеки и лба, Верлен попытался сообразить, что она предпримет сейчас. Если дожидается еще одного имима, сопротивляться им будет немыслимо.

Охотник взглянул на босса, проверяя, понимает ли тот всю сложность ситуации. Если они еще надеются найти Эванджелину, придется скрутить Эно… Аккуратно, не убивая. Они осторожно приближались к ней с обоих боков, Верлен смотрел на одну только ангелицу.

– Если тебе удастся отнять яйцо, – проговорил Бруно, – садись на мотоцикл и уматывай отсюда ко всем чертям. Не оставайся, чтобы помочь, и не оглядывайся.

Приглашая охотников следовать за ним, босс задержался, позволяя Верлену шагнуть вперед. Эно не отступала. Верлен попытался схватить яйцо, предположив наугад, что оно находится в кармане ее плаща, – и не прогадал. Выхватив яйцо, он ощутил в руке холодный металл и ринулся назад, к мотоциклу. Перебрасывая ногу через седло, ощутил, как на него упала холодная тень, ледяной холод пронзил одежду, проморозил до кости. И вдруг с быстротой делающей бросок гадюки Эно повалила его на землю. Застонав от боли, он рванул с пояса пистолет, направил в грудь твари и – хотя она двигалась и он не был уверен в точности прицела – нажал спусковой крючок. Разряд тока выбил пистолет из рук, лишив надежды на второй выстрел, однако, судя по силе тока, он уже не требовался.

Охотник парализовал ее. Со стоном боли Эно прижала ладони к груди. Одна из охотниц бросила ему ошейник – Верлен отметил ее ловкие движения и подумал, что женщина принадлежит к местной элите. Ангелолог раскрыл его и поднес к Эно. Он умел одним ловким и быстрым движением застегнуть его на шее, пока ангел ошеломлен выстрелом. Как только воротник оказывался на месте, монстр погружался в состояние дремотной покорности, позволявшей ангелологу доставить его куда надо. Верлен в совершенстве владел этой процедурой. И все же, когда он стал застегивать ошейник, Эно нанесла удар. Он рухнул, ощущая, что не может дышать. Ошейник выскользнул из рук и упал на мостовую. Верлен задыхался, не в силах шевельнуться.

Новым движением дама пригвоздила Верлена к асфальту, приставив острый, как стилет, носок туфли к его горлу, словно бы намереваясь проткнуть. Склонившись над ним, она прижала ладони к груди мужчины, прямо над сердцем. Электрический удар пронзил Верлена, уши наполнил негромкий скрежещущий звук. Неизвестно, рождался ли шум в голове или же Эно каким-то образом посылала в тело свою странную музыку, но звук наполнил ужасом душу человека. Зная, что нефилимы пользуются вибрациями, чтобы ошеломить жертву, перед тем как убить – таким был один из их многочисленных приемов воздействия на чувства, – ангелолог все же не слыхал, чтобы имим был способен на такое.