Когда он отпустил ее, она едва не закричала от досады, но тут он сильно дунул ей на затвердевший бугорок одной груди и снова взглянул на нее. Его пальцы играли на нежной коже ее бедра с внутренней стороны, рисовали фигуры, от которых она почти лишалась рассудка.

– Где еще я должен поцеловать тебя, моя леди?

Она с трудом сдержала ругательство, готовое вырваться в ответ на эти дразнящие слова, и чуть шире раздвинула ноги. Она была женщиной, работающей с наслаждениями, и знала, что хочет получить удовольствие сама. Знала, что на свете существует только один мужчина, от которого она хотела получить это удовольствие… даже если бы никогда в этом не призналась. Даже если бы он ничего об этом не узнал. Она посмотрела ему в глаза, радуясь тому, что на ней маска, точнее, две – одна из ткани, а вторая та, которую снять было очень непросто, и ответила ему, как Далия. Та никогда не поколебалась бы, а без тени сомнения взяла все, чего ей хочется.

– Разве не ты сказал – всюду?

Услышав это, он негромко выругался, наклонился, чтобы урвать еще один поцелуй, затем выпрямился и произнес:

– М-м-м… Я не отпущу тебя, пока не попробую на вкус каждый твой дюйм.

И без колебаний опустился перед ней на колени, окончательно лишив разума.

Он раздвинул ее бедра, и она закрыла глаза, желая его прикосновений больше, чем могла бы выразить. Ее пальцы крепче вцепились ему в волосы, его имя словно шелестело у нее в ушах. Эван. Имя, которым она никогда не сможет его назвать. Когда он прильнул губами к мягкой коже у нее под коленкой, слегка царапнув ее зубами, как обещание, она выдохнула – долго, прерывисто. Его дыхание было жарким совершенством, и он прошептал:

– Я чувствую себя Аполлоном в лесах.

Она открыла глаза, уставилась на звезды, нарисованные на крыше беседки – еще один полог, который она никогда не сможет видеть, не думая о нем.

– А… Аполлоном?

– М-м-м… – Он повернул голову и чувственно поцеловал бедро. – Аполлоном, бродившим в лесах до тех пор, пока не наткнулся на самую красивую женщину в мире.

Ее удивленный смех превратился во вздох наслаждения. Его губы скользили все выше и выше, все ближе и ближе к тому местечку, где она особенно его хотела. Она по-прежнему крепко удерживала его за волосы, придя в восторг от его стона, который он издал, хоть ей и не нравилось, что он не торопится, замерев достаточно близко, чтобы она ощущала его дыхание, но слишком далеко, чтобы она почувствовала что-то еще.

– И она была нагой в купальне?

Он что-то промычал, и она услышала, что звук этот весьма рассеянный, как если бы он слишком сосредоточился на чем-то другом. На ней. На местечке, где сосредоточилась и она.

– Я расскажу тебе позже.

Он прильнул губами к жаркой, напряженной ее сути, и она закричала, не в силах сдержаться, и посмотрела вниз, на него. Она была само желание. Высвобожденная потребность.

И Эван, державший все под контролем, как всегда.

Он лизал ее уверенно и долго, распаляя изо всех сил, затем поднял голову, слегка отодвинулся, задрал выше юбки и приподнял ее бедра, чтобы лучше видеть.

– Ты такая мокренькая, – прорычал он, вводя в нее палец.

Она вздохнула, качнулась ему навстречу, отчаянно желая большего – его прикосновений, слов, взглядов, всего, что он может дать. Позже она возненавидит себя за то, что так его хочет. Но сейчас отдавалась ему целиком.

– Ты здесь сияешь, как золото. Лунный свет тебя любит.

Она снова дернула его за волосы.

– В данный момент меня больше интересует, чтобы меня любил ты.

Пауза. Грейс прикусила язык. Он поймет, что она имела в виду…

– Как моя леди пожелает.

Он понял.

Ее пальцы запутались у него в волосах, она притянула его ближе, прижала к открытому, ноющему своему средоточию, пользуясь им, пока он пробовал ее снова и снова, потерявшись в ней. Он лизал, и сосал, и гладил языком и пальцами до тех пор, пока она не начала подаваться к нему, дыхание ее все учащалось и учащалось, бедра поймали ритм, который даст ей облегчение.

– Да, – прорычал он в нее, когда она стиснула кулак, сильно дернув его за волосы. – Покажи мне.

И она показала, получая удовольствие без капли стыда. Зная, что он свое тоже получил. Зная, что эта ночь будет всем, что они когда-нибудь друг от друга получат.

Зная, что это ошибка.

Его язык отыскал волшебное местечко, и она закричала. Он понял все, что требовалось. Теперь он трудился над этим местечком, обводил его грубыми, ритмичными кругами, все снова и снова, а она направляла его, подаваясь ему навстречу в стремлении обрести наслаждение.

Он отодвинулся, чтобы посмотреть на нее, устремил пылкий взгляд на ее грудь, едва прикрытую разорванным лифом. Она с досадой застонала, качнулась к нему бедрами, и он вознаградил это ее движение, медленно, восхитительно пососав там, где она этого хотела.

– Ты королева, – прошептал он.

Она закрыла глаза, услышав эти слова. Заключенное в них невозможное обещание.

И тут он добавил:

– Сегодня ночью я твой трон.

Это ее потрясло, желание вспыхнуло снова. Она распахнула глаза и наткнулась на его взгляд. Он спросил:

– Что тебе нужно?

Это, вот что ей нужно.

Он, вот что ей нужно.

Сегодня ночью.

Не навечно.

Только сегодня ночью.

Может быть, этого будет достаточно.

Она крепче стиснула его волосы и прижалась к нему, восхищаясь тем, как он закрывает глаза от удовольствия, наслаждаясь тем, как он ласкает ее там…

– Это, – шепнула она. – Мне нужно это. – Он что-то прорычал, и тело ее восхитительно затрепетало в ответ. – Это, – повторила она. – Мне нужен…

«Ты».

Каким-то чудом она удержалась и не произнесла этого вслух.

И все же ей показалось, что он это услышал.

Он застонал, язык его заработал еще решительнее, кругами, прижимаясь все плотнее и тверже, пока не добрался до местечка, где она отчаянно его хотела, и она приподнялась на цыпочки, сотрясаясь от наслаждения.

Она просто рассыпалась на части, вцепившись ему в волосы, шепча слова такие же безумные, как и звуки, что издавал он, греховные по самой своей сути. Он стоял на коленях, прижавшись к ней, нежный и жесткий, дожидаясь, когда она длинно выдохнет и отпустит его волосы.

Он подхватил ее, когда она пошатнулась, вскочил на ноги, устроился у нее между ног, одной рукой придерживая коленку, а другой погладил ее по щеке, притянул к себе и крепко, неторопливо поцеловал. Он подавался навстречу ее пульсирующему средоточию, его твердый пик восхитительно прижимался к ней, и она не могла сдержаться, двигалась ему навстречу.