Дочь повиновалась, а тем временем ее мамаша сбросила сгоревшие котлеты на мою тарелку.

– Похоже на рисовую кашу с тушенкой, которую я в детстве часто ел, – сказал Коробков.

Ада Марковна схватила ложку и мигом наполнила его тарелку.

– Кушайте, солнышко. Веронька готовила ее сама. Моей дочке уже двадцать лет, она невеста.

Я ухмыльнулась. Двадцать лет? Да ну! А кто месяц назад отметил юбилей с тортом, на котором красовалась цифра тридцать? Но и она лживая, мне точно известно, что «девочке» на десять годков больше.

– Два высших образования, – начала перечислять заботливая мамаша, – прочитала всю библиотеку имени Петрова, она у нас тут за углом. Восхитительно готовит. Гладит, стирает, убирает квартиру идеально. Кстати, о жилье. У Веры свои апартаменты.

Я постаралась не рассмеяться. Два диплома получила в двадцать лет? Врать надо уметь.

Ада Марковна подняла указательный палец.

– Внимание! Четыре комнаты, кухня, два туалета, ванная, еще душевая кабина. Просторная прихожая. Постирочная. Высота потолка четыре метра. Вид на Кремль. Самый центр. В доме пять этажей и столько же квартир. Охраняется государством. Памятник архитектуры. Мемориальная доска, там жил Зюзюкин О. В. Димочка, вы знакомы с ним?

– С Зюзюкиным? – уточнил Коробков. – Нет. Он кто?

– Крупный политический деятель, – гордо заявила Ада, – раньше жил в этом доме, а сейчас там моя Верочка обитает. Представляете, сколько стоит такое жилье? А?

– Миллионы, – предположил Коробков.

– У Верочки еще машина есть, – продолжала маменька, – три шубы, семейные драгоценности и две картины художника Шишковатого.

– Наверное, Шишкина, – поправила я.

– Деточка, – снисходительно сказала соседка, – про твоего Шишкина я ничего не знаю, а мой Шишковатый абсолютный гений.

– Шишкин нарисовал медведей в лесу, – пояснил Димон.

– Вот и пусть их дальше малюет, – усмехнулась Ада Марковна, – у Верочки лучшие картины. Дима, как вам невеста с таким приданым?

– Вера любому понравится, – дипломатично ответил Коробков.

– Она дома не сидит, на лавре не спит, – заявила мамаша.

Я заморгала. О какой лавре идет речь?

– Ваша дочь молодая женщина, ей рано почивать на лаврах, – улыбнулся воспитанный Димон.

Я с трудом сдержала смех. И как я сама не сообразила, что «спать на лавре» – это почивать на лаврах.

– Верочка занимается очень ответственной работой, – продолжала Ада, – секретной! Служит в… тсс! Не могу сказать где. Понимаете?

Мы с Димоном кивнули.

– А я не поняла, где она работает, – огорчилась Козетта.

Ада Марковна поманила девушку к себе.

– Иди сюда.

Козетта выполнила ее просьбу.

– Наклонись, – велела соседка и прошептала что-то нашей гостье на ухо.

– Вау! – подпрыгнула Козетта. – Обалдеть! Начальник ЦРУ! А что такое ЦРУ?

Димон схватил ложку, зачерпнул рис и всем своим видом демонстрировал: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу.

– Центральное российское управление, – расшифровала Вера.

– Дима, вам такая невеста нравится? – опять обратилась к Коробкову Ада Марковна.

Димон кивнул, потом вытащил изо рта… перо.

– Это что? – удивился он.

– Курочку брали у фермера, – растолковала Ада, – свежатинка, только что бегала. Ответьте на мой вопрос.

– Да… – начал Димон, ойкнул и снял с языка коготь.

– Ух ты! – восхитилась Козетта. – Может, в рисе не курятина? Орлятина там? Вон какой ноготь! Прямо медвежачий!

– Орлов не едят, – отрезала Ада.

– Почему? – спросила Козетта. – Они же птицы, значит, вкусные.

– Не всякую птицу съесть можно, – сделал гениальный вывод Димон, глядя на здоровенный коготь.

– Это зуб, – заявила Ада.

– Чей? – испугалась Козетта.

– Димона, – предположила я.

– Нет, мои все на месте, – меланхолично возразил Коробков.

– Сразу видно, что не человечий, – засмеялась Ада, – курячий.

– У птиц зубов нет, – отрезала Козетта.

– Есть, – возразила Ада Марковна.

– Нет, – не сдалась наша гостья.

– Есть.

– Нет!

Спор зашел в тупик.

– Ну, мы пошли, – неожиданно сказала соседка. – Димочка, помогите нам донести до квартиры миску, она тяжелая.

– Он звонок чинить должен, – вмешалась Козетта, – давайте я отнесу?

Ада Марковна уставилась на девушку. Хорошо, что взглядом нельзя сжечь человека, в противном случае Козетта могла бы превратиться в пепел, а будь она курицей, от нее бы и когтя не осталось, и перья все бы сгорели.

– Я просила Диму, – продекламировала соседка, – не вас.

– Так он занят, – заявила Козетта, – а я свободна.

Девушка схватила миску.

– Она совсем легкая, пошли.

– Вчера ты добрался до дома без приключений? – спросила я, когда Коробков утром вошел в офис. – Или Ада Марковна потенциального жениха в подъезде поджидала?

– Я женат, – напомнил Димон.

Мне его заявление не помешало веселиться:

– Аду Марковну такой пустяк не остановит. Попался коготок, всей птичке погибнуть!

– Курицу она ужасно готовит, – поморщился приятель, – сырая и та, наверное, вкуснее.

– Капризник, – укорила его я, – не любишь цыпу с когтями и перьями.

Коробок сел за стол.

– Рина поздно домой вернулась?

Я махнула рукой:

– Она вообще не приехала.

– Почему? – изумился Димон.

– Она покрылась красными пятнами, врачи решили, что Ирина Леонидовна подцепила от ребенка ветрянку, – сказала я. – Иван ночью поехал в больницу, с трудом там собак нашел, их в каком-то подвале заперли. К матери его не пустили. Но муж и настаивать не стал, в отделении был только дежурный персонал. Сейчас он опять в больницу порулил.

– Ну и дела, – покачал головой Коробок.

– Кстати, о деле, – завела я беседу на рабочую тему. – Что-нибудь интересное нашел?

– Привидение дома Головиных. Прекрасное название для сериала. Смотри, показываю программу «Веселый едок», в которой Игорь Головин участвовал на заре своей карьеры. Сначала там ничего интересного не было, просто бла-бла. Но потом прямо в тему. Внимание. Включаю.