А потом… а потом ничего не случилось. Артём нагло отвернулся от друзей, схватил меня за руку, бросив своё командное «Пошли», и потащил меня за собой.  Сопротивляться не стала, хотя волчонок внутри меня и заворчал непонимающе. Волочилась за ним, словно на аркане. Он шагал быстро и размашисто, к своим пятнадцати Артём успел не только вытянуться, но и вполне раздаться в своих плечах, поэтому мне только и оставалось, что семенить за ним, через раз спотыкаясь в темноте.

Мы остановились у нашего подъезда и долго молчали, не зная, что вообще можно сказать друг другу. Наконец, всё это надоело ему.

-Головой думай, что и кому говоришь. А то, нарвёшься так… Ну и ночью не ходи одна, - пробурчал он, глядя себе под ноги, тщательно рассматривая носы ботинок, освещённых уличным фонарём.

-Спасибо, - так же малоприветливо пролепетала я.

Ещё немного помолчали. Внутренний волчонок даже стал успокаиваться и укладываться спать, когда меня понесло на геройства.

-Артём, отец… он переживает.

Если бы он только знал, скольких моральных сил стоила мне эта одна единственная фраза, потому что по сути я предлагала ему то, чего больше всего боялась… Опять впустить свой главный кошмар в нашу жизнь, но Артём не оценил, резко изменившись в лице. Его буквально передёрнуло, а взгляд сделался холодным и циничным.

 -Не выдумывай! – рыкнул он мне. – Сегодня ничего не изменилось между нами. Мне до сих пор жаль, что ты тогда не сдохла…

Я не боялась его, но вот внутри что-то безвовратно оборвалось... Артём уходил, а я стояла на месте, до крови кусая губы и не понимая, почему всё в этой жизни должно быть именно так.

Через месяц, замполита выгнали со службы из-за какого-то крупного скандала, и они вчетвером покинули наш городок навсегда. А я больше не видела Артёма ровно до тех пор, пока он не оказался на моём операционном столе.

Из больницы я выехала значительно позже обычного. Разборки на планёрке, разговор с заведующим, встреча с Артёмом на лестнице... При воспоминании о последнем так и тянет коснуться губ кончиками пальцев. Но я тут же одёргиваю себя и заливаюсь краской. Что же я творю?!

Артём так и остался стоять на лестничной площадке, провожая меня своим взглядом с явными нотками укора, когда я всё-таки сумела проскользнуть мимо него в дверь, ведущую в отделение. Шла по коридору, с силой сжав челюсти и опустив голову вниз, дабы не встретиться ни с кем взглядом. Хоть мозгами и понимала, что всё это бред, и нас никто не мог видеть, но на душе всё равно было тревожно и стыдно, так если бы каждый здесь знал, чем я только что занималась.

Я не претендовала на роль праведницы, и уж тем более святой, я вообще по жизни прагматик. Но вот целоваться с сыном человека, которого я считаю отцом, и при этом не рассказать последнему о том, что общаюсь с ним, да ещё и абсолютно позабыв про собственного мужа! Это было слишком, даже для меня.        

Спасало лишь то, что я сидела за рулём, нарезая круги по городу, борясь с приступами смятения и паники. Что же я делаю?!

Успокоиться мне удалось только к обеду, когда поймала себя на мысли, что проезжаю один и тот же перекрёсток уже в третий раз. Пришлось принимать волевое решение, заставляя себя ехать домой. Здесь как всегда было пусто и тихо, но эту тишину я любила. Было в ней что-то такое успокаивающее и уютное, гораздо хуже становилось, когда в квартире нас было двое, вот тогда отсутствие звуков казалось до невозможного громким.

Надо было позвонить отцу и честно обо всём рассказать. Бессовестно тянула время, сначала тщательно принимая душ, а потом долго занимаясь варкой кофе. Затем ещё обнаружился миллион важных  и неотложных дел, которые ждали меня всю неделю. До невыносимого тянуло поиграть в хозяюшку – закинула немногочисленные вещи в стиралку, поправила и без того идеально расставленные предметы на полках, навела ревизию в холодильнике.

В общем, трусила я настолько упорно, что судьба, в которую я до сих не верю, решила лично подтолкнуть меня к нужному решению. Мой телефон зазвонил сам, высветив на своём экране пугающее: «Папа».

 Моё малодушие процветало махровым цветом, поэтому первым порывом было не брать трубку и притвориться, что абонент не абонент. Хотелось верить, что такое поведение в принципе было мне не свойственно, поэтому я списала поступки всего сегодняшнего дня на элементарный недосып и какое-нибудь сезонное помешательство. Но трубку всё-таки взяла.

-Привет, как дела? – затараторила я, пытаясь казаться как можно более беззаботной. Чем, конечно же, и выдала себя с головой, потому что это всё было крайне не похоже на меня.

 -Ася, что случилось?! – железным голосом потребовал он ответа.

 - С чего ты взял?  - неумело притворилась я дурочкой, пугаясь перемен случившихся во мне за одно утро. Кошмар. Поцелуй с Артёмом разбудил во мне тупую истеричку. Рука опять на автомате потянулась к губам, пришлось шикнуть на саму себя и схватиться за кружку уже остывшего кофе.

-Ася. Не делай из меня дурака.

-Я не делаю, - вырвалось само собой. Чёрт! Я даже в детстве никогда не имела привычку оправдываться за свои действия. И начинать делать это в тридцать было настолько глупо, что мне, наконец-то, удалось совладать с собой. – Почему ты спрашиваешь?

-Потому, что ты странная, - озвучил он очевидное, из-за чего мне оставалось только облегчённо выдохнуть, странность всегда можно списать на что-нибудь другое. Но следующем замечанием отец просто не оставил мне шанса. – А ещё я разговаривал с Борисом, и он сказал, что тебя отстранили от операций.

Пальцы с силой сжали телефон, а сердце с размаха рухнуло в пятки, судорожно ожидая того, когда в трубке прозвучит имя Артёма, но отец молчал, и я молчала вместе с ним.

-Отсюда вопрос, - отмер он первым. – Ася, что происходит?

Расстроенно поморщившись и поставив несчастную кружку с кофе на стол, я запустила руку в непривычно распущенные волосы. Генерал ждал, а я перебирала пряди, пытаясь поймать хоть одну светлую мысль, но, как назло, все дельные идеи из головы куда-то провалились, оставив вместо себя сплошной беспорядок.

-Нам, наверное, лучше лично встретиться, - подавленно проговорила я, смиряясь со своей участью.

-А по телефону никак? – крайне серьёзно поинтересовался отец, должно быть, я действительно пугала его своим странным поведением.

-Надо лично.

В трубке послышался треск и последовавший за ним лай Байкала, из чего можно было сделать вывод, что отец был дома.

-Фу, место,- цыкнул он псу, после чего опять переключился на меня.

-У меня с завтрашнего дня командировка по округу. Примерно на неделю.

Сердце радостно трепыхнулось в груди, мысленно хватаясь за возможную отсрочку.

-Сегодня сможешь приехать? – опять-таки генерал скорее приказывал, чем просил. Других это обычно напрягало, а мне было привычно, к тому же я прекрасно умела обнаруживать отца за строгим тоном , который когда-то днями напролёт выхаживал маленькую испуганную девочку.