— Ты действительно собираешься отправиться к магазину и ждать людей Морозова? — недоверчиво уточнила у него.

— Да. Мы разберемся со всем этим и продолжим наш отпуск.

— Хорошо. Тогда я поеду с тобой.

— Вика, не смей! — выкрикнул отец.

А я смотрела только на Ника, прямо в глаза, и ждала ответа. От него. Протест родных казался сейчас неясным, ничего не значащим шумом.

Я ждала реакции хищника и дождалась.

Хитрый блеск в глазах и едва уловимая улыбка.

— Хочешь со мной?

— Хочу.

Улыбка стала шире. Искушающая, безумная, будоражащая кровь.

— Поехали.

Его азарт передался и мне. Неожиданно, ярко, быстро. Аж дыхание перехватило.

Вроде только сидела, нервно оглядывалась, а тут такая вспышка и невероятное желание действовать.

Отправиться с ним в ночь.

— Вика, не дури, — потухший, встревоженный голос мамы заставил на мгновение отвести взгляд.

Но магия никуда не делась, зато звуки и слова стали восприниматься более отчетливо. Никогда не была рискованной и азартной, а тут вдруг захватило, хотелось большего и прямо сейчас.

— Ты никуда не поедешь, — шумел отец, который даже вскочил из-за стола. Раскрасневшийся, встревоженный.

— Тебе там делать нечего.

Это уже Андрей. Он остался сидеть, только кулаки, лежавшие на столе, сжал так сильно, что они побелели. Даже Дашке сейчас было не до смеха.

— Там опасно! — подтвердил Лешка, которому моя идея тоже совсем не понравилась.

— Вика, девочка моя, не делай глупостей.

— А я не делаю. С Ником мне бояться нечего.

— Я защищу вашу дочь, — подтвердил Н’Ери.

Препирательства длились еще пару минут, но убедить меня родные не смогли. А запереть просто не имели права. Уже большая девочка и могу сама решать, что делать и как быть.

Они нас отпустили. Хотя Андрей вызвался сопровождать.

— Вот скажи мне, Измайлова, — произнес Ник, когда я, сев в машину, завертелась юлой, пытаясь пристегнуться. — Чего ты боишься больше? Что они меня покалечат или что я их покалечу?

Вопрос был неожиданным, я так растерялась, что даже выпустила ремень из рук.

Однозначного ответа у меня не было.

— Они тебя покалечить вряд ли смогут, — в конце концов заметила я.

— За них волнуешься? — ехидно поинтересовался он.

— Ты славишься своим хладнокровием, поэтому не будешь без причины калечить других, — невозмутимо произнесла в ответ.

Кивнул, продолжая меня рассматривать.

— Тогда в чем причина твоего желания ехать со мной?

— А у меня обязательно должна быть причина?

— А разве ее нет?

Я пожала плечами.

— Мы зашли в тупик. Почему я поехала с тобой? Потому что хочу.

— Хороший ответ, — улыбнулся Н’Ери и завел машину.

К магазину подъехали довольно быстро. Городок готовился к Новому году. В витринах горели гирлянды, блестели яркие огни, и, медленно кружась, на землю падали хлопья снега.

Припарковавшись на противоположной стороне, замерли, каждый думал о своем. Едва слышно лилась музыка из магнитолы. Я заметила в зеркале заднего вида, как за нами встал автомобиль Андрея. Бывший не стал выходить к нам, остался внутри.

— Значит, вот для чего тебе были нужны деньги, — произнес Ник тихо.

— Мне надо было помочь семье.

— Она у вас дружная, крепкая, настоящая. Ради такой не страшно попасть в лапы хищника.

— А я попала в лапы хищника?

Мы флиртовали, и это почему-то меня совершенно не смущало.

— А разве нет?

Я все еще отказывалась смотреть в его сторону, разглядывая горящую алым цветом вывеску круглосуточной аптеки напротив.

— Ты действительно чувствовал меня? — спросила у него через минуту.

— Да.

— И это все метка?

Секундная заминка и все тот же ответ:

— Да.

— Но разве она должна так влиять на нас?

— Обычно нет.

— А что в нас необычного?

Я кожей чувствовала, что Н’Ери улыбается. Для этого мне даже не надо было оборачиваться.

— Мы.

Повернуться все-таки пришлось.

— И что это значит?

В темноте салона черты лица молодого мужчины рассмотреть было трудно, хотя глаза горели ярко. Да-а, такого в темноте за обычного человека не примешь, сразу видно, хищник.

— А что это означает? — усмехнувшись, передразнил он меня.

— Н’Ери, вот объясни мне, почему ты не можешь нормально ответить на вопрос? Почему обязательно темнить или что-то скрывать? Почему нельзя сказать правду?

— Потому что так интересней.

— Кому интересней?

Я почти рычала от бессилия и злости.

— Мне, конечно.

На такую наглость даже ответить было нечего. Просто сидела, хлопала ресницами и тихо офигевала.

— Ну, знаешь, — в конце концов выдохнула я.

— Я тебе сегодня снился? — ввел меня в ступор следующий вопрос Ника.

И, как назло, перед глазами сразу замелькали фрагменты утреннего сна: лес, мы и жаркий поцелуй. Картинки были такими яркими, что у меня невольно участилось дыхание и запылали щеки.

— Совершенно не понимаю, о чем ты сейчас? — собрав все силы, максимально спокойно ответила ему, вновь отворачиваясь к окну.

Не получилось.

— Врешь, — промурчал Ник мне на ухо.

Слишком близко, слишком ярко.

— Н’Ери, отстань, — процедила я, пытаясь отодвинуться.

Вот только в салоне машины, каким бы просторным он ни был, далеко не убежишь.

— Снился, — вновь прошептал он, вызывая дрожь и зуд на шее. — Я знаю, что снился. Ты тоже приходила ко мне этой ночью, Тор-р-р-ри. Хочешь, расскажу, чем мы занимались?

«Да!»

— Нет, — выдохнула я.

— Хочешь. И мне теперь очень любопытно, насколько мои фантазии далеки от реальности. Так ли ты темпераментна в постели? Что скрывается за холодной внешностью… Я ведь чувствую твое желание, Тор-р-р-ри. Оно как наркотик, дурманящее, яркое, обжигающее. Им невозможно насытиться, хочется вдыхать аромат еще и еще. Хочется чувствовать тебя.

Он не касался меня, лишь шептал, но я уже плавилась, будто воск. Проклятое наваждение, чертова метка, ненавистные чувства, навязанные мне магией двуликих.