— Не помню сего прискорбного факта, — так мгновенно возразил Аристид, что никаких сомнений не осталось даже у меня — всё он прекрасно помнит и знает, но не хочет говорить.

— Как же? А ещё я припоминаю, что однажды оказал тебе содействие, помогая в расследовании пропажи партии магических кристаллов…

— Не работаю я в управлении сыска теперь, — недовольно буркнул Аристид, — и мало ли какие дела мне удалось распутать, но карьерная лестница нынче доступна только именитым и благородным.

— Мне кажется, он не хочет нам помогать.

— Сегодня вы на редкость проницательны, Ксанелия, — улыбнулся граф, отчего-то снимая сюртук и закатывая рукава рубашки. Чувствую, в воздухе запахло одним из самых древних методов разрешения спорных вопросов — мордобитием. Я же отвернулась, сделав вид, что назревающий мужской способ разрешения спорных вопросов меня не интересует, и прошлась по комнате, нечаянно задев носком туфли стоящий на полу пузатый глиняный горшок. Он покосился и упал на бок, рассыпая на пол содержимое.

— Дориан, — подозвала я графа, — мне кажется, необязательно прикладывать физическую силу. Посмотрите сюда.

Граф обернулся и, рассмотрев рассыпавшиеся на пол прессованные в кубики сушеные листья, недоуменно нахмурился.

— И что с того?

— Как думаете, скоро ли опьянеет ваш приятель, если его как следует накачать спиртным и наркотиком, применив парочку ослабляющих организм заклинаний?

На лице Дориана заиграла довольная улыбка, он обернулся к приятелю и прежде чем тот успел среагировать, кинул в него обездвиживающим заклинанием, связав Аристида для пущей надежности призрачной веревкой, мгновенно опутавшей его тело.

— Напоить как следует, а потом — протрезвить, — протянул Дориан, довольно потирая руки, — затем снова напоить и вновь протрезвить!..

— О нет, — от испуга лицо Аристида пошло бледными пятнами, — только не это…

— О да, — возразила я, — видите ли, любезный, у нас совершенно нет времени для того, чтобы упрашивать вас выдать нам нужную информацию, и мы пойдём на самые крайние меры, если того потребует ситуация.

— А если ты будешь так любезен, то я, так уж и быть, прощу тебе часть долга, скажем… в четыреста золотых?

— Пятьсот, — облизнув губы, возразил Аристид.

— Соглашайся на двести, — посоветовала ему я, — нет ничего хуже разъяренной девицы, которая вместо того, чтобы заниматься подготовкой к свадьбе, вынуждена тратить своё время на упирающегося осла, не способного разглядеть собственной выгоды!

Аристид немного замялся, повел из стороны в сторону головой, тщетно пытаясь освободиться из захвата, и обреченно выдохнул:

— Ладно, я согласен…

— Совсем другое дело, — радостно воскликнул Дориан и снял с приятеля заклинание, принявшись вытягивать из него нужную информацию. Оставалось только надеяться, что время было потрачено не зря, и весь тот ворох фактов, что выдал Аристид, мог нам помочь.

— На этом всё, — развёл руками приятель, — я же больше не служу в управлении, потому ничем посодействовать не смогу.

— Можешь, — усмехнулся граф, — устрой мне встречу с этим… работничком, думаю, у него найдётся что мне рассказать.

— Э, нет… Я больше не связываюсь с тёмными делишками. Мне хватило того пинка под зад, которым меня выпнули из управления. Хочешь, чтобы меня теперь отправили за решётку в качестве пособника в незаконном расследовании?

— Хотел простить тебе часть долга… Существенную часть. И не подавать на тебя жалобу в соответствующее заведение, — разочарованно вздохнул Дориан и, отряхнув невидимые пылинки с брюк, развернулся в сторону выхода.

— Постой, — мгновенно засуетился Аристид, — сам понимаешь, я на мели… Платить тебе нечем…

Ага, как же, фыркнула я. У подобных ему никогда не водится денег на выплату долгов, зато на выпивку с наркотиками всегда находится с лихвой. Но судя по взбудораженному виду Аристида отправляться в долговую тюрьму ему не хотелось. Потрясающее заведение! Можно было пожаловаться на должника, и его немедленно загребали в свои руки чиновники и стража. Толку от этого было мало с практической точки зрения — как правило, расплачиваться должникам в большинстве случаев действительно было нечем, зато подавший жалобу мог надеяться на моральное удовлетворение: должников немедленно осуждали и принуждали к общественным работам на срок, соответствующий размеру долга. Работа была грязная и тяжелая, а сроки наказания — немалыми.

— Я попытаюсь договориться… Сегодня же. Куда весточку прислать?

Стоило признать, что Аристид был расторопным малым, когда этого требовали обстоятельства. И как бы он не старался убедить Дориана напоследок, что дело непростое и требует деликатнейшего подхода, ему хотелось как можно быстрее проститься с частью долга и нависшей угрозой наказания в виде долговой тюрьмы. Потому уже через пару часов в гостиницу прибежал мальчишка на побегушках, передавший записку с кое-как накаляканным адресом, куда следовало явиться, чтобы побеседовать с нечистым на руку хранителем архива. Как и следовало ожидать, встреча была назначена не в самом благоприятном районе города, а сам Закхей (так звали хранителя архива, приторговывавшего сведениями) и вовсе выглядел как постоянный завсегдатай местных убогих таверн. Он постоянно озирался по сторонам и первым делом затребовал с Дориана обещанную плату за информацию. Дориан всунул ему в кулак пару монет, пообещав заплатить остальное сразу после того, как тот сообщит все интересующее нас. Закхей недовольно покосился на меня, и Дориан сделал нетерпеливый жест ладонью в сторону, словно отгонял надоедливого домашнего питомца. Я оскорбилась и отошла в сторону, полыхая от негодования: зачем вообще таскать меня за собой всюду, если может справиться и сам? От скуки или просто из вредности? Или может быть, он боялся, что оставшись представленной самой себе, я сразу же побегу доносить на него в ближайшее управление сыска? Скорее всего, последний вариант. Дориан же тем временем внимательно слушал Закхея, не сводя с него напряженного взгляда. Как бы я ни старалась прислушаться, мне не удавалось расслышать ровным счетом ничего кроме отдельных обрывков слов, сложить которые в целостные предложения, наполненные смыслом, не получалось, хоть убей. И всё это время Закхей косился на меня с подозрительным прищуром, будто среди нас троих я выглядела самым сомнительным образом. Вот же нахал. Я демонстративно смерила его презрительным взглядом с ног до головы и достала из широкого кармана металлическую флягу, ставшую с недавних пор моей постоянной спутницей, намереваясь отхлебнуть содержимого. Я успела сделать пару глотков и собиралась вернуть флягу на место, как вдруг Закхей уставился на меня, пристально разглядывая:

— Так и вы из этих?..

Дориан обернулся, услышав его слова, окинул меня с головы до ног недоумевающим взором, явно не понимая, о чём идёт речь, а Закхей в этот момент толкнул графа так, что он впечатался носом в стенку, и с прытью, завидной для захудалого сотрудника архивного хранилища, понесся прочь. Дориан среагировал мгновенно — сорвался с места и понесся за ним, я кое-как закрутив горлышко фляги, последовала за графом, мысленно проклиная длинную юбку, путающуюся между ног. Наверняка, со стороны эта игра в догонялки выглядела довольно занимательно, но не думаю, что кому-то из сторонних наблюдателей хотелось бы оказаться на моём месте. Я старалась не упустить из виду стремительно удаляющуюся фигуру Дориана, и время от времени поглядывала себе под ноги, чтобы не споткнуться о выщербленные камни мостовой и не растянуться самым позорным образом. Фигура Дориана размытой тенью мелькнула за поворот, я плюнула на все приличия и, подобрав юбку повыше, что есть мочи припустила за ним, но едва вылетела из-за угла как натолкнулась на него, застывшего, словно каменное изваяние. Дориан быстро обернулся и успел подхватить меня под локоть, прижимая к стене здания, нависнув надо мной в опасной, непозволительной близости: