— Что вы себе позволяете? — разъяренно фыркнула я, стараясь освободиться из железного захвата его рук.

— Спокойствие, Ксанелия, — растянув губы в приветственной улыбке, проговорил Дориан, — сделайте вид, будто мы голубки, воркующие на сентиментальные темы…

— Мы будем торчать здесь, пока единственный шанс убегает в неизвестном направлении? — возмутилась я, понизив тем не менее тон.

— Разумеется, потому что по улице прогуливается патруль. Один из стражников кинулся вдогонку жутко прыткому и подозрительному хранителю, а остальные оглядывают улицу…

Я осторожно выглянула из-за плеча Дориана, тихо ругнувшись сквозь зубы: он был прав.

— И что дальше? Мы упустим его из виду!

— Приглашаю вас прогуляться, — галантно подставив мне локоть предложил граф, продолжая улыбаться, — и постарайтесь не пыхтеть, Ксана, портите всю маскировку.

Я возмущенно замолчала, тем не менее вцепившись в его локоть, стараясь унять дыхание и бешено колотящееся сердце, надеясь на то, что наша парочка не покажется стражам подозрительной. Район был не на хорошем счету, и стражи вполне могли заинтересоваться абсолютно любым прохожим, имея на то веские основания. По счастью, обошлось. Пара стражей скользнула по нам взглядом, отметив при этом как тесно прижимает меня граф, и равнодушно отвернулись.

— Не прижимайтесь, — возмущенно прошипела я, едва мы миновали патруль.

— Не пытайтесь соскочить раньше времени, это будет выглядеть подозрительно… Лучше мы не спеша прогуляемся до гостиницы, а там уже как следует обдумаем сложившееся положение.

Было бы над чем голову ломать! Ясно только одно — что неясно ровным счетом ничего, подумала я, но в кои-то веки решила придержать своё мнение при себе. А вот едва мы переступили порог комнаты гостиницы, Дориан преобразился, больно схватив меня за локоть и выставил на расстоянии вытянутой руки так, словно я могла его ужалить.

— Признавайтесь, что опять вы натворили?

— Кто? Я?!

Возмущению моему не было предела. В каких еще смертных грехах он хочет меня обвинить?

— Да! Я же видел, как он посмотрел на вас… Вы что-то сделали или сказали?

— Ничего!

— О боги, в вашей голове может удержаться хоть что-то, помимо непрестанных мыслей, крутящихся вокруг вашей собственной свадьбы? Вы, сами того не подозревая, могли сделать какой-либо жест, спугнувший Закхея, так что вспоминайте!

Я вырвала руку из захвата Дориана и прошлась по комнате, пытаясь вспомнить всё до мельчайших подробностей, я даже закрыла глаза для того, чтобы сосредоточиться и полностью погрузиться в воспоминания, но как назло, в голову лезло совершенная чепуха: неудобные туфли, длинная юбка, путающаяся в ногах, которую было бы неплохо подшить, а ещё лучше заменить материю на более лёгкую и красочную…

— Что вы делаете?

— Я пытаюсь вспомнить всё, — произнесла я, приоткрывая один глаз.

— На вашем лице только что проступила такая блаженная улыбка, что я готов поставить все имеющееся у меня на то, что вы в очередной раз думали о какой-нибудь ерунде, вроде женского тряпья!

Ох, бесы, и ведь не поспоришь с ним!

— Не стоит на меня так грозно смотреть, — огрызнулась я, слыша попискивание Грувера в кармане юбки.

— Ксанелия, мне очень неприятно находиться рядом с этим предметом. Он царапает поверхность моей обители, — расслышала я его возмущенное кваканье.

Я нырнула рукой в карман, вытаскивая на свет металлическую флягу. И как я могла забыть!

— Я пила из этой фляги, — радостно заявила я, протягивая емкость графу.

— Всегда знал, что вы страдаете неуемной тягой к спиртному, — поморщился тот, принимая однако флягу из моих рук.

— Вообще-то там подслащенная вода с лимоном, — обиделась я. Дориан, однако, не поверил мне на слово, отвинтил крышку и принюхался, даже глотнул немного содержимого.

— Ничего не понимаю, — сказал он самому себе, повернул флягу в руках и озарился радостной улыбкой, — кажется, дело в этом!

Я, заинтересованная, подошла поближе, разглядывая флягу. Да, на одной из сторон её была выгравирована странная фигура человека, воздевавшего руки в стороны, и что с того?

— Где вы взяли этот предмет?

— Это сувенир, подаренный мне в честь моего чудесного спасения, — довольно произнесла я, однако на графа это не произвело должного эффекта. Несчастный, навряд ли ему когда-нибудь дарили что-то просто так. Особенно малознакомый человек. Особенно из тех, кто был причастен к вашему спасению! Надо будет ему тоже что-нибудь презентовать, в момент нашего расставания. Может быть открытку ручной работы с надписью "Надеюсь, больше не увидимся" или вот тоже неплохой вариант "Наша встреча была ошибкой"..?

— Знаете, кто это? — постучал пальцем по фляге Дориан и, не дождавшись моего ответа, продолжил, — это Варлам Всемилостивый.

— Волею Всемилостивого, — эхом произнесла я фразу, уже слышанную мной ранее.

— Верно, — кивнул Дориан, — а знаете ли вы, что это означает?

Вот тут мне уже нечем было крыть его карты, потому я просто села за стол, приготовившись выслушать лекцию.

— Если вы можете мне растолковать, прошу вас, сделайте это без лишнего пафоса. Я в отличие от вас проходила иную специализацию и не изучала какие-то подозрительные культы.

— Ничего подозрительного, — возразил Дориан, — на самом деле и сейчас имеется много последователей этого культа. Но он уже не так популярен, как некогда. Рано или поздно, все верования видоизменяются и трансформируются в нечто иное, выросшее на основе прежнего.

— Звучит богохульно, — невольно пробормотала я и поспешно добавила, — продолжайте, я слушаю…

— Не стану утомлять вас длительной лекцией, замечу лишь, что основная масса последователей этого культа относятся к так называемым "пустышкам" — людям, лишенным искры силы, или обладающим ею, но в мизерном количестве. Так или иначе, они исповедуют веру в то, что каждому воздастся по заслугам его, и что все равны перед лицом отца Всемилостивого.

— Не перед ним? — ткнула я пальцем в выгравированную фигурку.

— Именно так. Всемилостивый по их верованию — это заступник, защитник всех неправедно угнетенных и обделенных, своеобразный посыльный между людьми и своим отцом. В общем, в доктрине культа содержатся довольно туманные формулировки, но, грубо говоря, культ Всемилостивого разросся до такой степени, что его начали почитать даже больше чем его отца.

— Наверняка, папаша был не так благосклонен к несчастным.

— Удивительная проницательность. Иногда с вами приятно беседовать. Жаль только, что моменты просветления редки.

— И причем тут бегство Закхея? — я не понимала в чём суть.

— Может быть, при том, что в любом веровании найдется радикально настроенная часть последователей, которая своими выходками перечеркивает впечатление о всей остальной массе верующих? — хмыкнул Дориан, — из культа Всемилостивого как-то выделилась группа, мечтающая сравнять возможности пустышек со всеми остальными.