— А если бы я искала клиента, тогда что? — пролепетала она, чувствуя, как бедра раздвигаются, потрясенная собственным вопросом и жаркими волнами, прокатывавшимися по ее лону.

Темные глаза вдруг заблестели весельем и безошибочным обещанием наслаждения, которое она уже успела распознать.

— Скажи мне, как тебя зовут, и я решу, захочу ли платить деньги.

Кристина поколебалась. Смутная мысль, что ей придется разыгрывать куртизанку, казалась невыносимо, ужасающе безнравственной. Но он был головокружительно красив со своими черными растрепавшимися локонами, азартно блестевшими глазами, широченными плечами, заслонявшими свет, мускулистым, тренированным телом: сексуальный пират в шелковой сорочке и прекрасно сшитом вечернем костюме, красив и так невероятно волнующ, что. она вдруг услышала собственный голос:

— Я Лола. И надеюсь, что понравилась вам, потому что вы неодолимо меня влечете.

— Вернее, мои деньги, — проказливо усмехнулся он.

— Нет, совсем нет… наверное, следовало бы, но нет.

— Шлюха с сердцем из чистого золота. И твоя щелка так же щедра?

— Во всяком случае, гостеприимна, милорд. Но это решать вам.

— Ты покорна приказам?

Кристина едва заметно поколебалась, и что-то вроде опасения мелькнуло в ее взгляде.

— Думаю, что да, сэр.

— Я на этом настаиваю.

— Хорошо, — выдавила она.

— В таком случае остается только назначить цену за твое… — Он насмешливо улыбнулся. — За твое послушание.

— Но я еще не знаю…

Он с деланным удивлением вскинул брови:

— Неужели? Дорогая, ты не слишком походишь на новичка. Не стоит торговаться.

— Простите?

В ее голосе прозвучала искренняя неприязнь.

— Я не хотел тебя оскорбить, Лола. Просто невинность не слишком меня интересует.

— Вы очень добры, милорд, но мы еще не договорились о цене.

На этот раз его удивление было неподдельным, но Макс с небрежностью, показывающей, что ему не раз приходилось бывать в подобных обстоятельствах, предложил:

— Пятьсот.

— Тысяча!

— Но ты должна отработать каждый пенни.

— Мне не раз говорили, что я лучшая в своем ремесле.

Невзирая на игру, он сжал кулаки.

— Неужели?

Кристина слегка подняла подбородок и спокойно встретила его взгляд.

— В самом деле.

— Ты, разумеется, потребуешь деньги вперед.

Сунув руку в карман, он вытащил пачку банкнот, отделил две, вернул деньги на прежнее место и втиснул оставшиеся в вырез ее платья.

— Я готов, если готова ты, — коротко обронил он.

— Я слышала, что вы всегда готовы.

— Ты верно слышала. А теперь сними платье. Я хочу видеть товар лицом.

— Я не могу дотянуться до крючков, — пожаловалась Кристина, повернувшись к нему спиной.

Непонятно, подогрели ли Макса ее высокомерный тон, белоснежная красота плоти или соблазнительно округлая попка в облегающем платье, но он решил, что не станет ждать, пока она разденется. Он поднял ее юбку одной рукой, другой прижал ее лицом к столу и, игнорируя сопротивление, молниеносно стащил панталоны, раздвинул длинные ноги и расстегнул бриджи.

— Я думала, вы более утонченны, — ахнула она.

— Утонченность вряд ли уместна в обращении с ночными бабочками. Мое наслаждение — вот самое главное. Подними свою сладкую киску, дорогая, и впусти меня.

Не дожидаясь согласия, он просунул руку под ее живот и высоко вздернул ее попку.

— Возможно, ты и вправду стоишь тысячу, — пробормотал он. — Твоя щелка такая мокрая, что, похоже, и вправду протянешь целую ночь.

— Будем надеяться, что и ты сможешь продержаться столько, — ехидно бросила Кристина.

— Сравним наши достижения?

Его набухший фаллос скользнул по скользкой расщелине.

— Хотя не советовал бы ставить на победителя.

— Не все же могут подобно вам быть такими неистовыми развратниками, — выпалила она, но тут же, задохнувшись, тихо застонала — он медленно входил в нее, и пожар жгучих ощущений вытеснил из головы все остальное.

— Надоело скулить? — запоздало бросил он, потому что она уже подалась назад, чтобы глубже втянуть его в себя. Но его голос был так же нежен, как его руки на ее бедрах, и когда она отстранилась, он вжал ее в стол. Стальная плоть растягивала ее, наполняла. Достигнув предела, он удержал Кристину, неподвижную, пронзенную, прислушиваясь к хаотическому ритму ее дыхания, жалобным стонам, благодарный своему искусству, приобретенному в десятках спален и позволившему дать ей такое наслаждение.

Кристина едва слышно всхлипывала, и Макс, низко наклонившись, прижался к ее затылку и прошептал в надушенное ушко:

— Я собираюсь любить тебя всю ночь…

Он почувствовал, что при мысли обо всех заманчивых возможностях снова набухает в ней, и Кристина охнула, когда ее лоно вобрало его возбужденный фаллос до конца.

— Надеюсь, ты не возражаешь… впрочем, вряд ли это имеет значение, не так ли? — многозначительно добавил он, но, не дождавшись ответа, процедил: — Говори!

Кристина попыталась и, не проникни он еще глубже, может, и сумела бы что-то выдавить. Но он пронзил ее с новой силой, и оргазм, угрожавший затопить ее, взорвался мучительным, всеразрушающим спазмом, потрясшим ее лоно, пронзившим пульсирующий клитор, ударившим прямо в пальцы ног, и она взвыла. Пронзительно. Как волчица.

Что ж, и это своего рода ответ.

Он кончил несколько мгновений спустя, быстро стер семя с ее поясницы ее же нижней юбкой и, оставив Кристину распростертой на столе, вольготно развалился на стуле.

— Отдохни немного, и мы попробуем еще раз.

Она чуть повернула голову, чтобы видеть его.

— Возможно, нечто менее экстравагантное, — пояснил Макс учтиво, бесстрастно, словно случайной знакомой.

— Никакого следующего раза! — взорвалась Кристина. — С меня хватит!

Выпрямившись, она рывком одернула юбки и повернулась к нему, разъяренная, пылающая, еще не отошедшая от наслаждения.

—А с меня — нет.

— Макс… мне не нравится эта игра.

— Но я все еще чертовски возбужден. — Выгнувшись так, чтобы его состояние было очевидным, он взглянул на нее сквозь ресницы. — Я довольствуюсь минимальным соучастием.

Его голос по-прежнему звучал равнодушно, почти механически. Облокотившись на стол, она слегка потупилась под его откровенным взглядом.

— Возможно, позже.