* * *

Следующий день Одиссей провёл вместе со своим временным напарником — и убедился, что тот, несмотря на кажущиеся тугодумие и мыслительную неторопливость, на самом деле весьма и весьма ушлый и расторопный деляга — к тому же не лишённый определенного организационного таланта. Пожалуй, Одиссей несколько поторопился всех курдов мести под одну гребёнку…

Ранним утром (на дворе ещё было сумеречно-серо, рассвет ещё только планировал начаться где-то минут через сорок, не раньше), Одиссей был разбужен громким, судя по уверенности, с которой наносились удары — бестрепетно-хозяйским стуком в дверь.

Вот чёрт! Спросонья было не понять, где он находится — и лишь услышав за дверью "Вставай, Алекс! Надо ехать!", Одиссей вспомнил, где он и что он. Вот чёртов курд! Солнце ещё не встало!

Впрочем, кряхтеть и раскачиваться не стоило — в конце концов, Туфан, как местный житель, лучше его осведомлен о здешних деловых обычаях. Если надо ехать куда-то с утра пораньше — стало быть, так тому и быть. Аминь. Вернее — бисмилля!

Одиссей вышел на улицу, слегка поёживаясь от утреннего холодного ветра с моря; Туфан уже ждал его за рулем своего "рено", мотор машины едва слышно работал на холостых. Или у сарыгюлевского "француза" был идеально отрегулирован двигатель — или кто-то из его бойцов за полчаса до пробуждения шефа вывел его "рабочую лошадку" из конюшни и прогрел мотор; судя по всему, второй вариант — более реален. Ну что ж, поехали!

Раннее стамбульское утро поразило Одиссея обилием машин на улицах — вот черти, ведь ещё нет и семи! Рано они здесь начинают рабочий день…

После двадцати минут лихой езды (без намёка на соблюдения каких-либо правил дорожного движения; у Одиссея вообще зародились сомнения в наличии таковой дисциплины в Турции) они припарковались у неказистого четырехэтажного здания постройки начала века — впрочем, с обязательной гроздью спутниковых антенн на фасаде.

— Мы где? — Полюбопытствовал Одиссей.

— Район Кемаль-паша. Этот дом — офис "Идиль Эндюстри Тесислери Ималят". Дункан, который груз повезет.

— Ка-а-а-ак?

Туфан насупился.

— Такое название. Металлом занимается. Алюминий в Ирак возит. Хозяин — друг Рамазана-даи.

Одиссей спросил озадаченно:

— А это кто?

Господин Сарыгюль махнул рукой.

— Не важно. Важно, что Данис Эрез — умный человек. Лишних вопросов не задаст. Всё, что нужно, сделает. У него груз в Ирак каждую неделю ходит.

Одиссей молча кивнул. Лишние вопросы — кому они нужны? Тем более — в их деле…

— Я подожду в машине? — Одиссею не очень улыбалась перспектива засветиться перед персоналом этой, как её, "Идиль индастри туда-сюда", и он предпочёл бы подождать Туфана на улице.

Но, как выяснилось тут же, это в планы предприимчивого курда отнюдь не входило. Пожав плечами, он ответил:

— Зачем? Данис — курд, мой земляк; деликанлы55. Я ничего ему про то, что в ящиках, говорить не буду. Он знает, что мне надо помочь — этого хватит. Я скажу — у меня груз для Киркука. Нужно железо и бумаги. Обычная контрабанда. Что я повезу — не важно. Он не спросит

Ну-ну, хотелось бы в это верить …. Ладно, действительно, какого рожна он тут напускает таинственность и шпиономанию в простое, в общем-то, дело? Обычная контрабанда, житейское дело…

Вдвоём они поднялись на второй этаж — где Одиссей был представлен трем делового вида туркам; по неуловимым, едва заметным признакам, он понял, что Туфан для этих троих был явно Большим Боссом — или, во всяком случае, человеком, стоящим значительно выше этих коммерсантов по их малопонятной постороннему глазу внутренней иерархии. Что ж, отлично — раз ЕГО курд в таком авторитете среди этих торговцев железом, значит, будет проще сделать то, ради чего он сюда и притащился.

Впятером они уселись вокруг большого, палисандрового дерева, круглого стола на очень низких ножках; тут же, как по мановению волшебной палочки, возникли вездесущие бараки56 с яблочным чаем, блюдо с различными сластями, несколько запотевших маленьких бутылочек минеральной воды — ибо никакие деловые переговоры в Турции без минимально допустимого дастархана, как известно, немыслимы. Одиссей решил ограничиться молчаливым питьём чая — в конце концов, всё, что он знал по-турецки — "Мераба57", "Кач пара?58" и "Нэрэдэ?59", а с таким словарным запасом пытаться участвовать в деловых переговорах — по меньшей мере, несерьезно. Придется во всем положиться на упрямого и самоуверенного курда — хотя чертовски не хотелось бы; но деваться некуда, не те он языки учил во времена оны, как однажды заметил генерал Калюжный…

Впрочем, деловые переговоры, к изумлению Одиссея, заняли (он специально засёк время по шикарным настенным часам, производства, судя по бронзовым завитушкам, годов двадцатых; впрочем, это могла быть и искусная подделка, турки — известные мастера копирования всего и вся, почти как китайцы) всего двадцать пять минут — на протяжении которых обеими сторонами было произнесено от силы два десятка фраз, всё остальное время было потрачено на неторопливое питьё чаю (Туфан снизошёл до того, что взял с блюда маленькое пирожное — чем просто-напросто растрогал хозяев офиса).

Закончив разговор с бизнесменами, господин Сарыгюль, обернувшись в Одиссею, сказал негромко:

— Всё в порядке, Алекс. Я договорился.

Ого! Одиссей не ожидал подобной быстроты и даже малость растерялся. И что теперь?

— А сейчас?

— А сейчас мы поедем выбирать машину. Когда будешь прощаться — не жми им сильно руки. У нас это угроза. А угрожать им не надо. — При этом он чуть заметно улыбнулся; и от этой улыбки даже у видавшего виды Одиссея по спине пробежал холодок. Да уж, усмехнулся он про себя, бедолагам коммерсантам после чаепития с таким "коллегой", пожалуй, стоит поменять подгузники…

Опять получасовая езда по стамбульским улицам, на этот раз куда-то на юго-запад — и "рено" хозяина гостиницы остановился перед глухими воротами.

— Сейчас выбирать машину пойдем. Аферин сана60! У Даниса важно молчал. Так и действуй дальше. Юсеф — хозяин транспортной фирмы — племянник Рамазана-даи. С ним надо очень осторожно. Лишних слов не говори.

Одиссей уже начал немного разбираться в иерархии здешней курдской мафии. Этот Рамазан, по ходу пьесы — что-то типа дона Корлеоне стамбульских курдов; да, пожалуй, перед его племянником лучше лишними словами воздух не сотрясать. Молчание, как известно, золото…

Туфан постучал в ворота — причём где-то на полтона ниже, чем полтора часа назад колотил в дверь комнаты Одиссея; через минуту отворилась калитка в стальных воротах, и на свет Божий (или уже аллахов? В общем, не важно) появился довольно звероватого вида дядька. Господин Сарыгюль что-то ему сказал (надо сказать, весьма вежливо), тот кивнул, махнул рукой в глубину двора и шагнул туда первым.

Мда-а-а, а машинёшки у этого племянничка-то того, тухловатые…. Одиссей рассмотрел пять тёртых жизнью тягачей с полуприцепами ("ивеко" и "рено"), внимательно всматриваясь в скаты — ехать-то через горы. Да, переобуться следовало бы всему автопарку, а вот этому, весьма пожилому, "рено", с номерами 35UM8206, так в первую очередь — резина на нём уже ни к чёрту не годилась! Видно, племянник здешнего дона Корлеоне к своему делу относится равнодушно, спустя рукава — а спросить с него некому. Дело житейское!