— А кто такой нангхаитья? — прошептала я.

— Еще один дэв. Мне рассказывали, что у него язык длиною с улицу. — Он повернулся и внимательно посмотрел на меня. — Тия, с тобой все в порядке?

— Теперь да. — Я оглянулась на двух женщин. У меня, не переставая, тряслась нижняя губа. — Фокс, они говорят, я стану ашей.

— Это с самого начала было очевидно. Разве ты не этого хотела?

— Но я не понимаю. Я же причинила столько горя, разрушила чайную и большую часть города. Так мне сказала леди Микаэла. Вот почему меня не выпускали из Дома Валерианы до этого дня. Так зачем они так рискуют?

— Сама подумай, Тия. Они же ни за что не отпустят тебя с той магической силой, которую ты показала. — Лицо Фокса смягчилось. — Ты только скажи мне. Я кину в витрину несколько пузырьков, чтобы отвлечь их, и мы сбежим с тобой за город, в лес.

— Нет.

Меньше всего мне хотелось убегать. Я вспомнила бурлящую во мне силу, когда призвала крыс. Что со мной станется, если я без обучения покину Кион? Сколько людей по неосторожности подвергну опасности? Уйти сейчас будет самым безответственным поступком, который только подтвердит ненависть людей к Костяным ведьмам.

Однако разговоры о таурви и нангхаитья пробудили еще одно воспоминание.

— Не думаю, что дело только во мне. Мне кажется, с леди Микаэлой что-то не так.

— С ее стеклянным сердцем?

— Не только с ним. Недавно я подслушала один разговор между ней и госпожой Парминой. — Я попыталась проглотить подскочивший к горлу ком. — Фокс, мне кажется, она умирает.

В эту минуту две женщины позади нас рассмеялись, придя к согласию, и скрепили сделку долгим рукопожатием.

В лавке с зиварами царил не такой беспорядок, как в мастерской Рахима, но практически все кричало яркими красками. Со всех стоек на нас взирали длинные традиционные шпильки, украшенные всевозможными аппликациями. Здесь были и цветы из гофрированной бумаги, и сложенные из атласной бумаги сцены разных времен года, и лакированные гребни, и разложенные веером металлизированные ленты. Я увидела как несколько простых украшений, вроде длинных серебряных палочек, украшенных лишь керамической розочкой на конце цепочки, так и замысловатые произведения искусства в виде черепахового гребня, разрисованного длинной вереницей бумажных золотых рыбок и оплетенного по всей длине объемными шелковыми цветами — даже не представляю, как можно вообще носить на голове такую тяжелую конструкцию.

Хозяйкой лавки была веселая молодая женщина по имени Чеш, которая, пока мы осматривались, тараторила без остановки со скоростью сто слов в минуту. Она знала все о каждой заколке и каждом гребне в своем магазине и даже призналась, что большую часть изготовила сама.

— В наше время люди желают получить то, что есть у всех.

Чеш носила восемь или девять заколок в волосах. По обеим сторонам ее лица, перед ушами, свисали яркие драгоценные камни и цветы, которые раскачивались каждый раз, когда она встряхивала головой. На нее работали пятнадцать мальчиков и девочек, но в отличие от мастерской Рахима ее помощники были опрятнее и не устраивали такого беспорядка.

— Например, в прошлом году всем понадобились рубины в форме двойных сердец, дополненные белым клевером. В позапрошлом году популярностью пользовались желтые лилии в зеленом нефрите, обрамленные белыми лентами. И всего несколько недель назад нас завалили просьбами о розовых жасминах и кроликах из шелка на усеянных изумрудами листьях только потому, что такие видели у принцессы Инессы на балу. — Чеш сморщила нос. — Разве они не понимают, что зивар должен отражать вашу собственную личность, а не образ того, на ком вы его увидели?

Поскольку самого смысла зивара я еще не понимала, то просто восхищенно кивала в ответ. Фокс, ошеломленный представшей красотой и женственностью, решил подождать нас снаружи.

— Я помогу вам подобрать зивары, удовлетворяющие всем вашим вкусам, — пообещала Чеш. — А в знак нашего знакомства с госпожой Парминой буду особенно рада придумать для вас уникальное украшение, как это делаю всегда для Дома Валерианы. По поводу ваших цветов и заклинаний я поговорю с Рахимом и госпожой Саликой. А пока, пожалуйста, осмотритесь и, если вам что-то приглянется, скажите мне.

Я уже твердо решила для себя, что ни за что не надену крупные украшения. Я боялась, что они могут, перевесив, упасть и попутно выдрать большую часть волос. Поэтому остановила свой взор на простых заколках и гребнях — мне почему-то нравилось их рассматривать. Мое внимание привлекли некоторые шпильки, но я не знала, сколько позволено выбрать. Меня бы устроили две или три, но госпожа Пармина отвергла их все.

— Зачем тебе эти дешевые побрякушки? — изумилась она, даже не стесняясь того, что Чеш была рядом. — Думаешь, люди стали бы уважать аш из Дома Валерианы, если бы те носили в волосах украшения, которые надо разглядывать с лупой?

Она уже собиралась сказать что-то еще, но тут вмешалась хозяйка мастерской:

— Госпожа Пармина, у нас новые поставки золотых гребней, которые вам так нравятся. Хочу сначала показать эту коллекцию вам, прежде чем выставить ее на витрину. Еще я сделала голубей из серебристого шелка, как вы и просили, но к ним нужно подобрать гребень…

— Новые поставки, говорите? — В старухе сразу же проснулся интерес, и она повернулась к женщине. Воспользовавшись возможностью, я отошла к стойке и шумно выдохнула.

— Не стоит из-за нее так сильно переживать, — раздался чей-то голос. — Мы все уже привыкли к госпоже Пармине, хотя не так часто ее видим. А ты живешь с ней в одном доме и до сих пор волнуешься?

Передо мной предстал самый прелестный мальчик из всех, кого я видела. Наверное, прозвучит странно, но слово «прелестный» идеально ему подходило. Он был на несколько лет младше меня. Одет в простой сюртук, какие носили все работники лавки. Нежное круглое личико, длинные ресницы и ярко-синие глаза, великолепно оттеняющие смуглую кожу. Он низко поклонился, и из ворота рубашки выпал стеклянный кулон. Его сердце светилось насыщенно-красным цветом, но было в нем что-то странное, чего я пока не могла объяснить.

Мальчик спрятал свой кулон под рубашку и протянул мне серебряную заколку в форме крыла. Каждое его перо было инкрустировано синими сапфирами. Она напомнила мне ту сапфировую шпильку, что я пожертвовала жрице в свой первый день в Анкио.

— Она прекрасна, — выдохнула я. — Но как ты узнал?..

Парень застенчиво пожал плечами. Его длинные волосы были собраны в аккуратный хвостик, кончик которого он постоянно перебирал.

— Я просто решил, что она тебе подойдет.

— Мне очень нравится, — с улыбкой призналась я. — Меня зовут Тия.

— А меня Лик.