– Трайм дал ему амулет, – включился в разговор Арвен, – который отслеживает состояние Элитона, и если он засыпает, порталом возвращает его домой.

– Да, – кивнул Элитон, – видимо, в этот раз произошло так же. Не помню, где я заснул, но вернулся во дворец. Переход через портал разбудил меня, но… дальше я опять ничего не помню. Очнулся только здесь, на полу.

– Он говорит правду, – кивнул Арвен.

– Тогда нужно найти всех, кто был в таверне. Идем, покажешь, где она находится, – Джар открыл портал и потянул за собой Элитона.

Он уже собирался уходить, когда был остановлен голосом Владыки Разума:

– Джарен, ты разнес защиту дворца вдребезги, когда прорывался сюда со своей истиной. Будь добр, восстанови основные плетения, чтобы я закрепил их и перенастроил на себя.

Джар даже бровь приподнял от такой наглости, мол, моя истинная пострадала из-за вашего внука, а вы еще и условия ставите? Но Арвен был непреклонен. Джар открыл портал прямо из комнаты и шагнул в него, таща за собой Элитона.

– Силен, наглец, – поморщился Арвен и посмотрел на меня. – Как ты, девочка? Испугалась?

– Очень. Это было действительно страшно. Элитон ведь этого не делал?

– Клянусь своей честью, что не видел в его мыслях ни капли лжи.

– А он умеет закрывать свои мысли от вас? Вы ведь говорили, что при достаточном уровне знаний и умений это возможно.

– Я Владыка Разума, Ана. Очень мало тех, кто способен закрываться от меня. Но твой муж в их числе.

Неужели Джар настолько силён?

– Ложись спать, Ана, – поднявшись с дивана, со вздохом произнес Владыка. – Я выставлю у твоих покоев охрану и обновлю магическую защиту. Сегодня твой сон больше никто и ничто не потревожит.

– Спасибо, лорд Арвен.

– Не благодари меня, лучше прими извинения.

Слегка склонив голову, Владыка вышел, оставив меня опустошенной. И всё-таки что это было? Неужели об этом нападении меня хотела предупредить та кошка из сна?

Джарен Огненный, Владыка Огня

– Оррига, как я и думал, – произнес целитель, подавая мне отчет в кожаной папке. – Здесь расписаны все мои предположения и указаны ингредиенты. Думаю, это было зелье помутнения разума. Оно обостряет такие чувства, как ненависть и страсть, но чтобы выбрать источник этих чувств, нужно добавить в зелье важный компонент.

– Волос того, на кого направлено? – догадался я, и целитель кивнул.

– Именно так, Владыка.

– То есть тот, кто это сделал, должен был иметь непосредственный контакт с Аной? – предположил я. – Или иметь доступ к личным вещам.

– Видимо так, Владыка.

– Спасибо. Вы свободны.

Целитель, поклонившись, вышел, а я встал и подошел к окну, заложив руки за спину. Кто бы это мог быть? Кто подмешал зелье Элитону? Вариант, что он сделал это сам, отметаем сразу: во-первых, у него нет мотива (не будем считать тот случай, рассказанный Аной, когда она поссорила Элитона с его девушками), во-вторых, у меня не было причин не доверять Владыке Разума, а он уверял, что мысли его внука чисты. Значит, кто-то решил избавиться от моей жены.

Жены… как смешно! Это какая-то чудовищная нелепость. Не бывает двух истинных. Значит, одна из них обманщица. Эльна или Ана? Семью Эльны я хорошо знаю, хотя до недавнего времени с самой девушкой ни разу не встречался – она еще достаточно молода для светской жизни. Да и даже если бы был с ней знаком – понять, кто именно твоя избранная, можно в любой момент, даже если потенциальные избранные знакомы. Просто до определенного времени можно не замечать своих чувств, они будут развиваться постепенно и неторопливо.

Я помню, как мы с Эльной встретились: она сидела в оранжерее на территории поместья своего отца и собирала букет из прекрасных белых цветов. Я даже не знал их названия, но в тот момент, стоило мне войти внутрь, еще с первым вздохом я понял, что пропал. Она моя истинная. На неё отозвался мой дракон.

А Ана… она выпала из картины во втором обличье, сорвала мою помолвку и насильно привязала меня к себе! Она вызвала гнев, негодование и… интерес. Мои мысли возвращались к ней, а дракон в её присутствии сходил с ума. Я злился из-за этого, постоянно подначивая её. Хотя подначивать – это в моем характере.

Но всё-таки, почему мне кажется, что именно Ана – моя истинная? Что она настоящая, а все другое – ложно. Эльна словно отошла на второй план, растворилась во флере, источаемом Аной.

Если довериться своему чутью, что Ана – моя истинная, получается, что Эльна каким-то образом провела меня и привязала против моей воли. Я слышал о существовании зелья, которым обманывали драконов, и они видели в простых людях своих истинных. Этих драконов использовали для корыстных целей. Но я всегда следил за тем, что пью, особенно после случая, когда хотели таким образом провести императора. Так что этот вариант исключается. Да и зачем драконице привязывать меня к себе? Ведь когда чары разрушатся, и меня, и её ничто не будет связывать. На подобное шли человечки, чтобы проникнуть в сокровищницу дракона, но не драконицы…

А Ана? Какой ей резон выдавать себя за мою истинную? За прошедшее время она никак не проявила желания быть моей женой, если, конечно, не брать во внимание случаи, когда она сама становилась жертвой нашей связи. Когда в её глазах на короткое мгновение я видел ответные зарождающиеся чувства.

Глупости! Это не может быть кабанчик!

Но если это так, и о нашем с ней временном браке узнала Эльна, то моя невеста – первая подозреваемая. Ей выгодно избавиться от Аны. Но как она нашла её волос? Я огляделся и, увидев в вазе свежие белые цветы, нахмурился. Эльна была здесь. Она всегда меняет букеты, которые мне так понравились при первой нашей встрече. Значит, она могла обнаружить волос Аны на кровати, где мы недавно вместе спали.

Неужели я всерьез подозреваю Эльну? Этому предположению противилось что-то внутри меня, мой дракон свирепствовал, он не мог поверить в подобное, но вот разум буквально вопил, что эта догадка верна.

Или всё-таки нет? Ведь есть еще тот странный мужчина из картины. Может ли он быть еще одним анимагом или же, наоборот, его жертвой, которую заточили в картине? Я узнал об этой картине немного: Марк Лабрент написал её пятьсот тридцать лет назад, одна из последних его работ. У картины было не так много хозяев, прежде чем она попала в Таршвильскую государственную галерею. В биографиях Лабрента эта работа упоминалась вскользь, без подробного описания, будто кто-то хорошо подчистил следы.

Также я побывал в семье, где картина хранилась дольше всего – триста лет с момента написания. К сожалению, люди не долгожители, поэтому с тех пор сменилось не одно поколение. Мне удалось поговорить лишь с потомками того, кто купил эту картину у самого Лабрента, но они не знают, был ли на ней убийца в кресле в изначальном варианте или не был. Утром, сразу после того, как проведаю Ану, отправлюсь в столичную библиотеку Дартании, родины Лабрента, чтобы найти более старые издания его биографии. Возможно, удастся что-то разыскать.