— Я должен найти Марево. Я раньше не слышал про эту аномалию, но она где-то есть. Каждого попавшего в него Марево вышвыривает за пределы Зоны — но не в пространстве, а во времени. Пройдя сквозь Марево, можно попасть в тот день, когда Зоны еще не было — за сутки до самой первой аварии на Чернобыльской АЭС. Я отправлюсь туда — и остановлю катастрофу. И Зоны не будет. Никогда…

Маус смотрел на Буку новыми глазами. Он не сразу понял, что появилось в его отношении к этому парню. И когда осознал, то сам поразился собственным ощущениям.

Он увидел в Буке еретика. Злобного тролля, посягнувшего на святое, поднявшего руку на ГЛАВНОЕ, что есть в жизни каждого сталкера.

На Зону.

Потребовалось некоторое время, чтобы первое желание заорать, вцепиться ему в глотку прошло и место спонтанных рефлексов занял наконец мозг.

— Теперь я понимаю, — сжав кулаки, дребезжащим голосом произнес Маус. — Теперь ясно, почему ты не хотел говорить.

— Зато я ничего не понял, — пожал плечами Антонов. — Что это еще за мистика? Что за путешествия во времени? Что за дикие легенды про Монолит? Да как можно ему верить — он ведь просто сумасшедший!

— А я тебе скажу, — недобро сощурившись, сказал Маус. — Ты не сталкер, тебе не понять. А вокруг нас бродят толпы этих самых сталкеров, для которых Зона — это не только хабар, деньги и хлеб. Это их религия, их единственный смысл жизни. И если хоть кто-то из них услышит эту душещипательную историю от имени этого вот «сумасшедшего» — нам всем крышка. И я не шучу.

— А я согласен, — неожиданно заявил Петля. — Зона — это зараза, и лучше бы ее никогда не было!

Маус злобно раздувал ноздри, сверля взглядом неожиданного союзника Буки. Он все еще не мог успокоиться. Но наконец взял себя в руки и нехотя произнес:

— Если честно — ни одному нормальному человеку не хотелось бы, чтобы по улицам живых городов бродила смерть, а люди передохли или превратились в зомби и прочую нечисть. Иногда мне тоже противно оттого, что я лажу по радиоактивной помойке, собирая отбросы гигантского монстра без лица и души. Но среди сталкеров мало найдется таких, как я. Зона нужна всем.

— Я уничтожу ее, — упрямо сказал Бука. — И ей не будет больно. Ее просто не будет — вообще.

— Это какой-то бред… — не очень уверенно сказал Антонов. — Назад во времени? Как такое возможно?

— Для Монолита возможно все, — ровно сказал Маус. — Что же до времени… Знаешь, есть такая аномалия — машина времени?

— Конечно… — пробормотал ученый. — Она создает иллюзию аномального течения времени, но…

— Вот тебе и «но»! — отрезал Маус и повернулся к Буке. — Слушай, я не знаю, действительно Монолит внушил тебе эту крутую идею или тебе это привиделось от переутомления, но одно я знаю точно: даже разговоры на эту тему сталкерам не понравятся. О тебе и так не слишком хорошая слава…

— Я знаю, — спокойно сказал Бука. — Потому и не хотел вам говорить. До поры до времени.

— Я так и понял, — буркнул Маус.

Некоторое время сидели молча. Натужно переваривали информацию. Как ни крути, в голове все это укладывалось плохо. Зажужжал собственный, Мауса, ПДА. Он глянул — и покачал головой. На экране значилось: «16.31, Юрий „Живчик“ Семецкий, Болото, пузырь». Сообщение о смерти давным-давно погибшего сталкера — банальная, но в целом неплохая примета. Если только работают все эти приметы сейчас, когда они всей гурьбой поперли не против кого-то — а против самой Зоны.

— Интересно, а как Хозяева относятся к твоей затее? — поинтересовался Маус.

Бука пожал плечами:

— Не знаю. Просто мне кажется, что если не будет Зоны — то ни у кого не будет причин бояться, что с ней что-то случится. И Хозяева это понимают — потому что их тоже не будет…

— Да ты понимаешь, что несешь? — схватившись за голову, простонал Антонов. — Что у тебя за логика такая извращенная?!

— Логика Зоны, — усмехнулся сталкер и чуть наклонился в сторону Антонова. — Ведь ты же ученый, неужели тебе не интересно узнать — возможно ли подобное? Я бы на твоем месте за Букой хоть в «ведьмин студень» нырнул бы, лишь бы посмотреть на это самое Марево.

Ученый медленно изменился в лице. У него в голове тоже происходили какие-то перемены. У всех у них в душах что-то происходило. Только Бука на фоне догорающего вертолета выглядел совершенно спокойным. Ведь он давно уже все для себя решил.

— Ладно, — окончательно придя в себя, сказал Маус. — Посмотрим на твое Марево, если живы будем. Жаль только, что время потеряли: этот твой, в вертолете, превратился, небось, в жареную котлету…

Бука посмотрел в свой ПДА и не без удивления произнес, указав куда-то в сторону:

— Он жив! Там!

Маус глянул, куда указывал Бука. Там валялся тот самый труп — схваченный, а затем брошенный плотью. Не сговариваясь, все бросились в ту сторону.

Тело лежало в позе выброшенного из окна манекена. На нем была камуфляжная форма с майорскими погонами, лицо пересекал свежий шрам, но, как и полагается у мертвого, кровь из него не текла. Маус присел рядом, взял холодное запястье, пытаясь нащупать пульс. Как и следовало ожидать, пульса не было.

— Пустите меня! — потребовал Антонов.

Маус подчинился, подавшись в сторону. В конце концов, у физиолога больше шансов правильно разобраться с телом.

— А я его знаю, — проговорил ученый. — Это же зам куратора нашей миссии. Надо же — сам прилетел…

— Хочешь что-то сделать хорошо — сделай это сам, — сказал зачем-то Петля. Фраза прозвучала, мягко говоря, двусмысленно.

— Он мертв, — произнес Антонов, оставляя застывшую руку. Поднял глаза на Буку. — Все-таки твой прибор ошибается.

Бука жестко посмотрел в глаза ученого и сказал:

— Несем его к Доктору.

Антонов нервно фыркнул, Маус с кривой усмешкой покачал головой.

— Слушай, дружище, — сказал он. — Болотный доктор, конечно, умеет творить чудеса. Но только не воскрешать из мертвых.

— С чего вы взяли, что он мертв? — парировал Бука. И продемонстрировал «лапу», на запястье которой по-прежнему мерцала красная точка.

— Он попал в гравиконцентрат. Это раз, — терпеливо, загибая пальцы, заговорил Маус. — Это значит, что он умер еще воздухе. Потом падение с высоты. Это два. Потом его грызла плоть. Это три…

Бука хмуро оглядел спутников. Потом встал и с натугой поднял тяжелое тело, взвалил его на плечо — и медленно зашагал прочь. Маус с отвращением сплюнул, поднялся и догнал Буку:

— Давай помогу, надорвешься…

* * *

Путь на Болота предстоял неблизкий и довольно опасный, а если притом тащить с собой труп, то, ко всему прочему, тяжелый и глупый. Мало ли кто по пути встретится — объясняй каждому, зачем пришел в Зону со своим мертвецом. Это вроде как в Тулу со своим самоваром — только с чернобыльским оттенком..