Последние были либо из Башни, город который конкурировал с Караэном. Или из прибрежной Отвины, жители которой всегда славились колкостью речей. А это была именно, что насмешка. У этой прекрасной свадьбы было все, кроме одной маленькой детали — родственников со стороны жениха. Их стол пустовал уже тринадцать дней. Через неделю после начала праздника отец приказал вытащить из городской тюрьмы лазутчиков и свиту Аста и посадить их за этот стол — слишком уж он неприятно смотрелся на фоне десятков других, за которым уже не было места для всех гостей.

Инобал так и не появились.

А количество гостей, похоже, скоро должно было перевалить за тысячу.

Действительно, то что непозволительно сапожнику, то позволительно аристократу. В конце концов, что отец может сделать? Он уже отдал Асту мою сестру. Сыграл свадьбу. И что, теперь убьет жениха? Я бы не удивился, но для нашей семьи это будет репутационный удар — после такого злодейства от нас точно отвернутся союзники. А вот Инобал могли позволить себе репутационные потери — подумаешь, не явились на свадьбу одного из своих. Может они против. И что теперь? Их подданные начнут воротить от них лица? Даже если попытаются — так только удобнее будет бить их плетьми. А жгучая физическая быль легко замещает собой недовольство от неподобающего поведения. Союзники и вассалы Инобал, впрочем, сейчас гуляют на свадьбе почти все — и они тоже легко войдут в ситуацию своих сеньоров. Действительно, лезть в потенциальную ловушку, умножая число заложников, было бы неразумно.

В общем, Инобал не явились. Зато свадьба удалась. Деньги и вино текли рекой. Отец все больше мрачнел, но из упрямства продолжал растягивать этот фарс. По хорошему, ему следовало отпустить Магну с Астом к её новой семье. Пока призрачный хер над пустым столом родственников жениха, который положили Инобал на эту свадьбу, не стал достаточно материальным, чтобы его смогли разглядеть вообще все. Но говорить это я ему не буду. От этого у отца, совершенно точно, полыхнет. И хорошо, если пострадает только его кресло. К тому же я неплохо проводил время — ел, пил, веселился. Флиртовал с молодыми девушками из знатных и не очень семей, которые так и вились вокруг меня. И Гонората. Последний, кстати, против обыкновения общался больше со всякими подозрительными хмырями и редко сидел рядом с нами за столом.

Единственный минус — после застолья, двое специально приставленных телохранителей семьи отводили меня в городскую ратушу и запирали в башне до утра. Жаль. Мне кажется, что если бы я мог остаться до поздней ночи на свободе, то смог бы минимум пару раз потерять девственность в этом мире. Но увы…

Сегодня был четырнадцатый день непрерывного праздника. Яркий, сочный, солнечный день. Заканчивалась вторая неделя свадьбы, но я был готов продолжать еще пару недель. Молодой организм и целебная магия поддерживали у меня силы и настроение. Да и вино тут было довольно слабое. К тому же, спал я почти до обеда. Солнце било в глаза. Я сладко потянулся, ловя остатки сладкого и интересного сна. Который снился мне на протяжении этих двух недель уже раз пять. Я его забывал, поэтому решил записать. Вспомнив об этом, резко открыл глаза. Странный сон каждый раз стремительно развеивался из памяти. Я скатился с самодельной кровати из нескольких досок, лежащих на бревнах. При этом застланных поистине царской периной. Бросился к лежащему на каменном полу свитку, схватил приготовленное перо, лихорадочно открыл глиняную чернильницу и начал царапать на бумаге, оставляя ужасные кляксы — неплотно чернильницу прикрыл, подсохли чернила.

Почувствовав, что я не один, я поднял глаза и увидел рожу Пера, сына Нотча.

— Не замечал ранее за вами страсти к сочинительству, — внезапно мягко сказал Пер. — Ко мне во сне тоже иногда приходит вдохновение…

Что он тут делает, в моей камере, прямо с утра?

— У меня есть просьба от вашего отца, — словно ответил на мой немой вопрос Пер. — Одевайтесь.

Я ничего не ответил. И перевел взгляд на бумагу. Даже если это и было вдохновение, то увы, я никак не могу его записать. Как я уже говорил, этот сон снился мне за последние две недели раз пять. Но каждый раз я забывал его, помня только лес. Именно поэтому пару дней назад я решил записать его с утра, чтобы не забыть. Хороший же план, согласитесь? И конечно же, этот план не выдержал столкновения с реальностью. Сначала пару дней сон мне не снился. Но я терпеливо, как собака ждущая когда упадет еда со стола, ждал. И вот, момент истины — я перечитал то, что успел записать, ловя остатки ускользающих видений: “Много зеленого, белый мрамор, голая девка”. Последнее меня заинтересовало особенно сильно, но как я не пытался, никакого образа в голове больше не всплывало. Я помнил только то, что проснувшись, думал только о том, чтобы не забыть голую девку.

— Бред какой-то, — прокомментировал я вслух.

— Это досадно, — сочувственно кивнул Пер. — Не оставляйте попыток, молодой сеньор, однажды слова обязательно сложатся нужным образом.

И тут я запоздало понял, о чем там Пер толкует. Я с удивлением посмотрел на этого угрюмого бойца. С таким лицом можно забивать коров на бойне или… Ну или работать на моего отца, конечно. Но точно не искать поэтического вдохновения. Однако Пер уже отвернулся, бросив через плечо:

— Сегодня утром приезжают почетные гости. Вы в свите встречающих, ваш отец велел вам быть доброжелательным и побольше улыбаться. Вечером запланирован турнир пеших. Ваше присутствие обязательно. Но от участия вы откажитесь.

— Почему?! — вскинулся я.

Надо понимать, что по большей части Магна учили двум вещам. Как быть Итвис и как убивать людей. Это смежные дисциплины. Но тут важно именно последнее. Представьте себе спортсмена, который с детства только и делал, что готовился. Тренировался, день за днем, годами. В моем случае — махать мечом и бить копьем с коня. И вот, приходит день соревнований, а ему не разрешают. Пропустить конный турнир я был и сам не против — слишком уж часто там были серьезные травмы. К тому же, я все же наказан. Но вот пеший… Мне стало обидно до слез.

— Там будет участвовать ваш брат. И ваш отец опасается, что вы попытаетесь убить друг друга, — бесхитростно ответил Пер.

Я так удивился, что аж застыл на полу с открытым ртом. Можно было сделать такое заявление пятьюстами разными способами,