Шейла с кем-то беседует по гарнитуре, и, судя по раздраженному выражению ее лица, разговор продолжается уже долго. Увидев Гвенди, она прикрывает микрофон рукой.

– Он ждет тебя в кабинете. Сегодня тут цирк.

Гвенди машет рукой в знак благодарности и идет по узкому коридору. Сегодня дверь кабинета шерифа плотно закрыта. Гвенди стучит трижды. На удачу.

– Войдите, – доносится из-за двери приглушенный голос.

Гвенди входит в кабинет. Шериф стоит у окна, смотрит на улицу.

– Тот репортер все-таки выцепил тебя на входе?

Она кивает.

– Мне нечего было ему сказать.

– Я это ценю, – говорит Риджвик, обернувшись к ней.

– Он спросил, не было ли в Касл-Роке других попыток похищения. Я чуть не упала в обморок, но он, кажется, ничего не заметил.

– Он просто бьет наугад.

– Да, наверное. Но это как-то нервирует. После того, что я рассказала тебе вчера.

– Он точно ничего не знает. Никто не знает. Пока.

– Но ты же расскажешь своим коллегам?

Шериф кивает.

– Полиция штата выделяет нам в помощь несколько детективов. Они уже едут сюда. Мы создаем специальное подразделение, и сегодня я перескажу им твою историю на вводном совещании.

– Зови, если мне надо будет присутствовать лично.

– Не надо, – отмахивается Риджвик. – Я скажу, что сначала ты решила, что это какой-то дурацкий розыгрыш. Но потом призадумалась и поняла, что тот человек вроде как был в лыжной маске. Сегодня утром ты сообщила об этом мне. Ты не заметила на стоянке у дома никаких посторонних машин. Ты не можешь дать описание внешности незнакомца, кроме темной одежды и обуви на каблуках.

– Спасибо, Норрис.

– Вот уж не за что, – говорит он. – Не обязательно сообщать всему миру, какая ты упертая.

Гвенди смеется.

– Ты сейчас говоришь в точности как моя мама.

Гвенди входит в палату № 233 на втором этаже окружной больницы Касла, видит маму и папу в слезах, и у нее замирает сердце.

Мама сидит, свесив босые ноги с кровати, и держит папу за руку. Ее голова покоится у него на плече. Сейчас миссис Питерсон похожа на юную девушку. В изножье кровати стоит доктор Челано с раскрытой медицинской картой в руках. Он оборачивается к Гвенди и широко ей улыбается.

– Прошу прощения, я опоздала, – говорит Гвенди, сбитая с толку его улыбкой. – Пришлось задержаться на совещании.

Папа поднимает голову. У него по щекам текут слезы, но глаза светятся радостью. И он тоже улыбается.

– Что происходит? – Гвенди кажется, что она очутилась в Сумеречной зоне.

– Ой, милая, это чудо, – говорит мама, раскрывая объятия.

Гвенди подходит к ней и обнимает.

– Что происходит? – повторяет она.

Мама лишь крепче сжимает руки.

Мистер Питерсон кивает доктору Челано:

– Скажите ей сами.

– Томография не выявила никаких новообразований, – говорит доктор, приподняв брови.

– Что? Но ведь это же здорово, да? – Гвенди боится себя обнадеживать.

– Безусловно.

– А что анализы крови?

Доктор Челано машет медицинской картой:

– Анализы, которые мы взяли вчера, полностью чистые. Онкомаркеры в норме.

– Как такое возможно? – спрашивает Гвенди, не веря своим ушам.

– Я сам задался тем же вопросом, – говорит доктор Челано. – Поэтому сразу распорядился взять дополнительные анализы. И торопил ребят в лаборатории с результатами.

– А я-то не понимала, что происходит, – смеется миссис Питерсон. – Перед завтраком из меня выкачали три пробирки. Я назвала медсестру вампиром.

– Сегодняшние анализы тоже в норме, – говорит доктор, захлопнув медицинскую карту.

Гвенди изумленно смотрит на него:

– А не могло быть ошибки?

– Ошибка была, но не сегодня и не вчера. Я уверен, что эти анализы точные. – Доктор тяжело вздыхает и больше не улыбается. – Я вас уверяю, что обязательно выясню, что было не так с результатами анализов миссис Питерсон, взятыми двадцать второго. Это непростительная ошибка, и я выясню, почему так получилось.

– А боли в желудке и рвота?

– Честно скажу, для меня это загадка, – говорит доктор. – Скорее всего она съела что-то не то, а сильная рвота потревожила рубцовую ткань, образовавшуюся после химиотерапии. У моих пациентов такое случалось.

– И что… что это значит? – спрашивает Гвенди.

– Это значит, что она здорова! – восклицает мистер Питерсон, легонько встряхнув Гвенди за плечо. – Это значит, что мы забираем ее домой!

– Сегодня? – Гвенди смотрит на доктора, все еще не веря тому, что происходит. – Сейчас?

– Как только мы подготовим все документы на выписку.

Еще пару секунд Гвенди смотрит на доктора, затем вновь поворачивается к родителям. Их лица сияют счастьем.

– Мне уже начинает казаться, что это твое перышко и вправду волшебное, – говорит папа.

Все трое смеются и крепко обнимаются.

Почти на всей территории восточного Мэна новости о надвигающейся снежной буре – согласно прогнозам, она доберется сюда только через пять дней, но ураган уже набирает силу, причем стремительно, – заполняют первые страницы газет и становятся главной темой местных телевизионных новостей. В здешних краях даже самые мощные снежные бури не вызывают особенной паники – но ощущение подспудного страха все же присутствует. Снежные бури означают, что будут несчастные случаи – и на дорогах, и ближе к дому. Будут обморожения и переломы; будут автомобильные аварии и обрывы линий электроснабжения. Старикам придется безвылазно сидеть дома, не имея возможности съездить в аптеку и в магазин за едой; кому-то не удастся поесть и пополнить запас лекарств, и болезнь незаметно проникнет в дом вместе со сквозняком, тянущим из-под двери, и утвердится в своих правах. Дети тоже сильно рискуют, если учесть, с какой радостью они, не признающие здравый смысл, готовы мчаться на улицу даже в самую лютую метель, чтобы строить снежные замки, играть в снежки и съезжать на головокружительной скорости на пластиковых ледянках по склонам холмов, густо поросших деревьями. Если городу повезет, никому не понадобятся ритуальные услуги. И все же снежные бури обычно не предвещают ничего, что хотя бы отдаленно напоминает везение.

Но в этом году в западной половине штата близящийся ураган отодвигается на вторую, если не на третью полосу газет, а на телевидении его обсуждают только в прогнозах погоды. Все средства массовой информации с утра до ночи освещают расследование исчезновения трех девочек из округа Касл. Члены семей и друзья, одноклассники и школьные учителя постоянно дают интервью, и все говорят более-менее одно и то же: каждая из пропавших девочек – добрая, славная и талантливая, с ними ни разу не возникало никаких проблем. Они точно не сбежали из дома. Шериф Норрис Риджвик и детектив из полиции штата Фрэнк Томе появляются в местных телепрограммах по несколько раз на дню. Угрюмо глядя в камеру, они уверяют жителей округа, что полиция делает все возможное для поиска пропавших девочек, и просят граждан немедленно сообщать следствию обо всем, что может касаться данного дела. Их выступления не отличаются оригинальностью и повторяют друг друга чуть ли не слово в слово, из-за чего кто-то из местных журналистов написал в заметке, что оба «читают по одному и тому же штампованному сценарию».