Ну вы прямо как дети малые! Нет больше никакого проклятия на Юлии Петровне и её дочерях. Слышали же всё, что она тут не одна, а с домочадцами. Я один из них и помирать не собираюсь. Вам тоже ничего не грозит.

— Именно, — кивнула графиня. — Волноваться не стоит. Хотя прекрасно понимаю, что репутация у меня не лучшая. Поэтому можете обсудить с бароном произошедшее в другом помещении.

Вскоре я оказался наверху, где рядом с броневиками Чистильщиков стояло несколько встревоженных гражданских, кутающихся в домашние халаты. Увидев меня, явно глава семейства Ворониных сразу же накинулся с вопросами.

— Молодой человек! Кто вы такой и что делаете в моём доме? Вас не учили, что незаконное проникновение на территорию частной собственности…

— Подождите, — перебил его лейтенант Аксаков. — Вопросы сейчас задаю я! Пройдёмте в ваш кабинет, господин Воронин.

Как только мы расположились в достаточно скромно обставленной комнате, я сразу же рассказал свою версию событий.

— Графиня Юлия Петровна Достоевская во время восстановления сил с помощью кристалла почувствовала возникновение Дыры. По её словам, такое с ней впервые, но доверять своим ощущениям Полный Магистр привыкла. Подняла нас всех по тревоге и с помощью неизвестного мне артефакта переместила сюда.

— Что за артефакт? — начал допрос под запись лейтенант.

— Впервые видел подобное. Но кроме меня, графини и Анны Достоевской переместились ещё служанка и мой пёсик породы такса. Служанка тут же сомлела, пёс забился в угол, а мы приняли бой в надежде задержать Тварей и не дать им распространиться по спящему дому уважаемого… э-э-э-э…

— Полковник в отставке барон Воронин Савелий Тихонович.

— Очень приятно, барон. Извините, что вторглись вот так, по-хамски, без разрешения, но время поджимало сильно.

— На войне как на войне, — кивнул он. — Понимаю и все претензии снимаю.

— Благодарю. Так вот… Полный Магистр Достоевская при нашей с Анной поддержке вступила в бой и показала, на что способна. Скажу по секрету: это высший уровень мастерства. Но даже он бы нас не спас, если бы Дыра не исчезла, просуществовав в нашем мире совсем недолго. Итог: восемь мёртвых Каракуртов и бессонная ночь для всех нас, господа.

— Невероятно! — вскочил Савелий Тихонович. — А Чёрная вдова сильна! Восемь Тварей и ни одной потери!

— Вообще-то, мы с Анной ей тоже неплохо помогли.

— Да бросьте, молодой человек! Уж мне по Дырам пришлось полазить. У вас же даже Печати нет. Так что помощь могли оказать только моральную.

— Мы с Анной имеем необходимые навыки, просто не было возможности их официально подтвердить. Собираемся утром поехать на экзамен. Уверены на сто процентов, что получим свои Печати.

— Знаете… — задумался он. — А ведь получите! Даже просто выжить в своём первом бою, да против таких Тварей — это уже уровень. Искренне желаю вам удачи, но, извините, хочу задать вопрос, который меня волнует сейчас даже больше Дыры. Достоевские прокляты. Чем может грозить посещение ими моего дома?

— Ничем, — в очередной раз стал объяснять я. — Проклятие исчезло. Могу с уверенностью это сказать, так как сам живу у Юлии Петровны.

— Мне бы вашу уверенность… Ладно! Пусть даже это и может оказаться правдой, но приближаться к ним пока не готов. Передайте от всей семьи Ворониных искреннюю благодарность за спасение наших жизней. Сами бы мы не справились. Я же потому и в отставке, что на долгое время выгорел. Сейчас со мной разделается не то что Тварь, но даже простой одарённый подмастерье.

— Понимаю ваше недоверие и думаю, что графиня не будет в обиде. Мы можем быть свободны? — повернулся я к лейтенанту.

— Конечно. Если возникнут дополнительные вопросы, то вызовем к нам в управление. И да! Награда за ликвидацию Дыры будет начислена на счёт Достоевских в банке. Сколько кому причитается, вы уж там сами разберитесь. Если графиня решить всё забрать себе, то можете обратиться с претензией в штаб Чистильщиков.

— Что вы! Она очень порядочный человек! Да даже если ничего и не даст, то имеет полное право, так как это её заслуга практически на сто процентов… А сколько денег за Дыру причитается?

— Д1А, возникшая среди гражданских объектов, оценивается в сорок тысяч рублей. Ещё в восемь тысяч идёт надбавка за городской бой без потерь. И ещё столько же — «столичная». Итого: пятьдесят шесть тысяч. Сумма приличная. Я поэтому на выплатах и заострил внимание, что могут быть финансовые споры во время распределения награды.

— Ого! — удивился я, услышав про такое богатство. — Неплохо вы, Чистильщики, зарабатываете.

— Нет, — усмехнулся лейтенант. — Это расценки для невоенизированных групп. Мы же, как и армейские, получаем намного меньше, так как находимся на полном государственном обеспечении. Теперь разделите семнадцать тысяч, положенных нам при закрытии Дыры, на двадцать-тридцать человек команды, и получится абсолютно не тот сундук с сокровищами.

— Да… Что-то хиленько.

— Не стал бы так говорить. С десяток Дыр за месяц, а также трофеи дают вполне себе приличный доход. А знаете что? — неожиданно переключился он на другую тему. — Вы говорили про экзамен. Что собираетесь делать после него?

— Хочу пойти в Чистильщики. Поэтому и интересуюсь финансовым вопросом.

— Возьмите мою визитку. С удовольствием приму в свой отряд после обучения. У нас как раз через три месяца восстановительная служба в тылу заканчивается, и отправляемся на Урал.

— Не боитесь брать новичка?

— Которого после первого серьёзного боя не приходится валерьянкой отпаивать? Который интересуется финансами вместо того, чтобы от страха скулить? Легко! Хладнокровие и прагматизм — это необходимые качества для Чистильщика. И можете звать меня просто Ринатом.

— Максимилиан, — протянул я ладонь. — Можно Макс или… Максим. С лёгкой руки Достоевских я уже откликаюсь и на него.

— Вот и славно! До встречи, Макс! Визитку не потеряй!

Тепло распрощавшись с лейтенантом и отставным полковником, я спустился в подвал, где Такс быстро переместил нас обратно домой.

Уже в особняке Достоевских мы начали не с разбора боя, а… с Глафиры! Моментально пришедшая в себя после исчезновения Дыры, она впала в настоящую истерику. Словно кисейная барышня, только что узнавшая, что любимый муж изменяет ей с лучшей подругой, она рыдала навзрыд, размазывая кулаками слёзы по щекам.

— Пропустила… Всё пропустила… Драка без меня…

Потом вдруг перестала плакать и стала лупить себя по щекам.

— Никчёмная Глашка! Тупая Глашка! Вот тебе! Вот! Наказана!

— Прости, а за что наказываешь? — поинтересовался я, видя, что скоро она этими пощёчинами отправит себя в нокаут.

— Юльке не помогла.