Вован с приятелем топтались у пролома в стене и хрипло переругивались. Увидели Илью, притихли и воззрились на него. Илья достал деньги, но отдавать не торопился, осматривался по сторонам.

– Джип вон там стоял, – услужливо показал Вован на скелет дощатого сарая, за которыми запросто мог укрыться внедорожник. – А белую машину на дороге оставили, потом вернулись.

– Понятно. Мужика того опиши, что на черном джипе уехал, – потребовал Илья.

– Ростом тебе до плеча или чуть повыше, плотный, морда круглая, щеки розовые, – живописал Вован. – И челочка такая, как у девочки, длинная, аккуратная, прилизанная.

– Вот так делал? – Илья провел ладонью себе по лицу, словно приглаживал падавшие на лоб волосы.

– Да, – растерялся Вован. – А что? Ты его знаешь?

«Не твое дело», – Илья отдал бомжам деньги. Матвеев, сучий потрох, его рук дело. Вот он тогда и стелился перед свидетелем, выслушал и прилежно законспектировал показания, даже почитать потом дал. А теперь на черном джипе катается… Ладно, придет и его черед, не сейчас – позже.

Оба информатора, не попрощавшись, двинули прочь и, судя по долетевшим до Ильи обрывкам фраз, строили планы на сегодняшний вечер. Намечалось что-то вроде банкета по случаю рухнувших на их головы сказочных богатств. Илья обогнул обугленные загаженные руины, продрался через кусты и вышел на дорогу. Жуткий район – дома нежилые, окна забиты, редко-редко прошмыгнет мимо прохожий и бегом рванет к вокзалу. А ведь до центра города всего несколько минут быстрым шагом, на машине и того меньше.

Из-за пригорка раздался грохот движка, на дороге появился полицейский «уазик» породы «козел». Драндулет катил медленно, Илья остановился и сделал вид, что копается в рюкзаке. Но маскировался, как всегда, паршиво – «уазик» остановился метрах в трех от него, гул и стук смолкли, хлопнула дверца. Илья исподлобья посмотрел перед собой, покосился по сторонам. Бежать не получится, ржавое корыто отрезает путь к вокзалу. Можно, конечно, рвануть огородами, но тогда эти двое успеют передать приметы подозрительного типа, и вокзал перекроют в одно мгновение. И это не вопрос, обойдет он и эту ловушку, но время! Его и так нет, хотя… Если взглянуть на ситуацию с другой стороны, то все не так и плохо. Да, пожалуй, другого выхода нет, сейчас он решит последнюю задачу и может быть свободен, в этом городе его больше ничего не держит. Удачно все сложилось, на ловца, как говорится, и мент бежит. То, что надо, лучше не бывает.

– Эй, ты, да, ты! Документы предъявляем! – сержант вывалился из «уазика» и поманил Илью к себе пальцем. Водила в сбитой на затылок форменной шапке дружелюбно скалился, прикидывая размер грядущего улова. Всмотрелся в приближавшуюся жертву, изменился в лице и повернулся к напарнику. «Узнал», – пистолет сам оказался в руке, предохранитель упал вниз, едва Илья коснулся его большим пальцем. Лобовое стекло «лунохода» пошло трещинами, водилу отбросило назад, он дернулся, завалился между передними сиденьями, да так и остался лежать там с двумя пулями в груди. Сержант побледнел, повернулся к Илье вполоборота и принялся шарить одной рукой на заднем сиденье. Но ничего не нашел, заорал от боли и грохнулся на снег рядом с колесом. Темно-синяя штанина на колене становилась черной, сержант завалился на спину и орал, не переставая. Но заткнулся, увидев черное дуло «ТТ» прямо перед глазами, прикусил до крови губу и тихо подвывал.

– Молодец, сержант, исправно службу несешь. А документов у меня нет, да и зачем они тебе, – тихо произнес Илья, глядя сержанту в глаза. – А следователю Матвееву передай, что я к нему еще загляну. Будь здоров.

И прострелил сержанту второе колено. Открыл переднюю дверцу «уазика», ткнул стволом «ТТ» притихшего водилу в бок. Без результата, ну да черт с ним. Убрал пистолет в кобуру, прикрыл ее курткой и быстрым шагом двинул прочь, не оглядываясь на вопли раненого и хрип рации. Минута, две, пять – он на вокзале, идет через толпу прямиком к перрону. Здесь турникеты, за ними два пожилых пса-охранника в черных куртках. Одному локтем в грудь, второй отваливает сам, хватается за телефон, орет угрозы в спину. Небольшой разбег, прыжок – и турникет позади, прямо по курсу открытая дверь электрички, в тамбуре курят двое подростков. Расступаются, провожают взглядами последнего пассажира, а тот уже в середине вагона и останавливаться не собирается, идет дальше. Следующий тамбур – уже пустой – переход между вагонами, и пол вздрагивает под ногами, двери с шипением сходятся за спиной, перрон ползет назад. Мелькнули и пропали рожи контролеров у турникета, перрон закончился, пошли сугробы, заборы, за ними лесополоса, стены гаражей, снова заборы, пустырь.

Илья плюхнулся на лавку в последнем вагоне, вытянул ноги к печке под соседним сиденьем, глянул на часы. В Москве поезд будет через полтора часа, времени полно, даже если выскочить через пару остановок и пересесть в другую электричку. Или рискнуть – ехать на этой до конца и хорошенько подумать: о прошлом и о будущем. С прошлым счет закрыт, шпиков от дома отца он увел, теперь и менты, и «шестерки» какой-то могущественной и богатой мрази знают, что Кондратьева-младшего надо искать в другом месте, где угодно, только не в маленьком подмосковном поселке. А с будущим все просто и ясно: он сделал все, что собирался, и точно знает – Наталью убили по чьему-то приказу, следом к чертям пошла его собственная жизнь. Теперь надо найти эту тварь, пристрелить, и дело с концом, а уж потом думать, как вернуть Ольгу, Мишку и Лизу, куда им всем вместе податься, как и где жить. Но это потом, все потом, пока не решена главная задача. Вернее, две – выжить самому и найти заказчика, и обе связаны, переплетены, как нити молекул в ДНК, из которой рождается новая жизнь. Выдерни одну – и родится урод, или система уничтожит сама себя.

Три вокзала в Москве встретили мокрым снегом, слякотью под ногами и толпами озверевших сограждан. Илья вышел из вагона последним и неторопливо зашагал к зданию Ярославского вокзала. Прошел мимо полицейского патруля, даже не посмотрел в их сторону. Информация о его подвигах до столицы пока не докатилась, но это лишь пока. Времени у него неделя или еще меньше, ориентировки ждать себя не заставят, посему рассиживаться некогда. Фора сгорает с каждым часом, нужны новые документы и, желательно, новая внешность. Ринопластика, например, или блефаропластика помогли бы решить прорву проблем. И на все это нужны деньги, но прежде всего надо найти жилье, и на оплату крыши над головой уйдут последние копейки.

Вопрос с квартирой решился через полтора часа, помогла рекламная газетенка. «Сдам комнату, недорого, рядом с метро» – заманчивое предложение на деле оказалось узкой, как пенал комнатенкой в трехкомнатной квартире, не видавшей ремонта лет пятнадцать или около того. Драный линолеум, скрипящие полы, мебель, помнящая эпоху молодого Брежнева, от взгляда на сантехнику и плиту пропадает желание даже приближаться к ним, не говоря о том, чтобы воспользоваться по назначению.

Имелись и соседи – то ли восемь, то ли десять гастарбайтеров, занимавших две соседние комнаты. Зато метро действительно было рядом, а денег даже на эту халупу Илье хватило ровно на месяц. Верткий юноша с полоской рыжеватых усиков и скользким взглядом пересчитал наличные и отдал Илье ключи – от входной двери и комнаты, предупредил нового жильца, что через месяц он или платит, или проваливает, невнятно пригрозил проблемами в случае возникновения недопонимания и свалил. Илья остался один в тесной комнатенке с продавленным диваном, бросил рюкзак на старое покрывало, подошел к голому – без занавесок – окну. Пейзажик внизу тот еще – закатанный в асфальт двор без единого деревца, машины, грязные сугробы, развалины детской площадки. И едва ли не посредине этого безобразия громоздится мусорный контейнер, в нем увлеченно копаются бездомные псы и пара бомжей.