Более масштабное мероприятие было организовано в следующем году. Подробное его описание сохранилось в Ипатьевском списке «Повести временных лет»: «Вложил Бог Владимиру мысль в сердце понудить брата его Святополка пойти на язычников весною. Святополк же поведал дружине своей речь Владимира. Дружина же сказала: “Не время теперь губить смердов, оторвав их от пашни”. И послал Святополк к Владимиру, говоря: “Нам бы следовало съехаться и подумать о том с дружиной”. Посланцы же пришли к Владимиру и передали слова Святополка. И пришел Владимир, и собрались на Долобске. И сели думать в одном шатре Святополк с своею дружиною, а Владимир со своею. И после молчания сказал Владимир: “Брат, ты старше меня, говори первый, как бы нам позаботиться о Русской земле”. И сказал Святополк: “Брат, уж ты начни”. И сказал Владимир: “Как я могу говорить, а против меня станет говорить твоя дружина и моя, что он хочет погубить смердов и пашню смердов. Но то мне удивительно, брат, что смердов жалеете и их коней, а не подумаете о том, что вот весной начнет смерд этот пахать на лошади той, а половчин, приехав, ударит смерда стрелой и заберет лошадь ту и жену его, и гумно его подожжет. Об этом-то почему не подумаете?”. И сказала вся дружина: “Впрямь, воистину так оно и есть”. И сказал Святополк: “Теперь, брат, я готов [идти на половцев] с тобою”. И послали к Давыду Святославичу, веля ему выступать с ними. И поднялись со своих мест Владимир и Святополк и попрощались, и пошли на половцев Святополк с сыном своим Ярославом, и Владимир с сыновьями, и Давыд с сыном. И пошли, возложив надежду на Бога и на пречистую Матерь его, и на святых ангелов его. И выступили в поход во второе воскресенье Великого поста, а в пятницу были на Суле. В субботу они достигли Хо-рола, и тут сани побросали. А в то воскресенье пошли, когда крест целуют. Пришли на Псел, и оттуда перешли и стали на Голте. Тут подождали воинов, и оттуда двинулись на Ворсклу и там на другой день, в среду, крест целовали, и возложили всю надежду свою на крест, проливая обильные слезы. И оттуда прошли через много рек в шестую неделю поста. И прошли к Дону во вторник. И оделись в броню, и построили полки, и пошли к городу Шаруканю. И князь Владимир, едучи перед войском, приказал попам петь тропари, и кондаки креста честного, и канон святой Богородицы. И поехали они к городу вечером, и в воскресенье вышли горожане из города к князьям русским с поклоном, и вынесли рыбы и вино. И переспали там ночь. И на другой день, в среду, пошли к Сугрову и подожгли его, а в четверг пошли на Дон; в пятницу же, на другой день, 24 марта собрались половцы, построили полки свои и пошли в бой. Князья же наши возложили надежду свою на Бога и сказали: “Здесь нам смерть, да станем твердо”. И прощались друг с другом и, обратив очи к небу, призывали Бога вышнего. И когда сошлись обе стороны и была битва жестокая. Бог вышний обратил взор свой на иноплеменников с гневом, и стали они падать перед христианами. И так побеждены были иноплеменники, и пало множество врагов, наших супостатов, перед русскими князьями и воинами на потоке Дегея. И помог Бог русским князьям. И воздали они хвалу Богу в тот день. И наутро, в субботу, праздновали Лазарево воскресенье, Благовещенья день, и, воздав хвалу Богу, проводили субботу, и воскресенья дождались. В понедельник же Страстной недели вновь иноплеменники собрали многое множество полков своих и выступили, точно великий лес, тысячами тысяч. И обложили полки русские. И послал Господь Бог ангела в помощь русским князьям. И двинулись половецкие полки и полки русские, и сразились полк с полком, и, точно гром, раздался треск сразившихся рядов. И битва лютая завязалась между ними, и падали люди с обеих сторон. И стали наступать Владимир с полками своими и Давыд, и, видя это, обратились половцы в бегство. И падали половцы перед полком Владимировым, невидимо убиваемые ангелом, что видели многие люди, и головы летели на землю, невидимо отрубаемые. И побили их в понедельник страстной месяца марта 27. Избито было иноплеменников многое множество на реке Салнице. И спас Бог людей своих, Святополкже, и Владимир, и Давыд прославили Бога, давшего им победу такую над язычниками, и взяли полона много, и скота, и коней, и овец, и пленников много захватили руками».

Этот летописный рассказ является составной частью пространных богословских рассуждений, первая часть которых сохранилась в летописи под 1110 г., где рассказывается о явлении ангела в виде огненного столпа над трапезной Печерского монастыря, что, по мнению его автора, предвосхищало победу русских войск над половцами, одержанную на Дону в 1111 г. Провиденциальный характер этих рассуждений был направлен на возвеличивание Владимира Мономаха, поскольку в конце статьи 1111г. говорилось: «Это ведь ангел вложил в сердце Владимиру Мономаху мысль поднять братию свою, русских князей, на иноплеменников. Это ведь, как мы сказали выше, видение видели в Печерском монастыре, будто стоял столп огненный над трапезницей, затем перешел на церковь и оттуда к Городцу, а там был Владимир в Радосыни. Вот тогда-то и вложил ангел Владимиру намерение идти в поход, и Владимир начал побуждать князей, как уже говорили».

Эти строки красноречиво демонстрируют тот факт, что перед их автором стояла задача создания «культа личности» Мономаха — представление его в качестве лидера русских князей; эта задача станет ясной, если принять во внимание обстоятельства, при которых Мономах тринадцать месяцев спустя сел на киевский стол. Для сравнения: в «Поучении» сам Мономах говорит об этом событии скромнее: «…вновь мы пошли на Дон со Свято полком и с Давыдом, и Бог нам помог».

В летописной традиции начала XII в., прошедшей через цензуру игумена Сильвестра, наблюдается стремление обеспечить Владимиру Мономаху превосходство над другими князьями, крайне необходимое с учетом того, что с момента оставления Мономахом черниговского стола происходит определенное сужение сферы его влияния в Южной Руси, в то время как Святополк, напротив, упрочивает свои позиции установлением контроля над Волынью, что позволяет ему сконцентрировать в своих руках большую часть «наследства» Изяслава Ярославича.

Правда, несмотря на это, Мономаху, по всей видимости, все же удалось сохранить лидирующие позиции в «Русской земле» в ситуации, сложившейся после Любечского съезда, что видно из перечня русских князей в «Хождении» игумена Даниила, где Василий-Владимир упомянут сразу после Михаила-Святополка, тогда как Давид Святославич назван только в 1-й полной редакции списков «Хождения» и в сокращенной редакции А (в остальных списках памятника, как показал В.Л. Янин, вместо него ошибочно назван княживший в Дорогобуже Давид Игоревич или Давид Всеславич, представитель семьи полоцких князей). В рамках этой же тенденции, вероятно, стало возможным и упоминание Переяславля в тексте русско-византийских договоров 911 и 944 гг., греческие оригиналы которых, как полагает С.М. Каштанов, попали на Русь после приезда из Византии в декабре 1104 г. митрополита Никифора, и позднее были включены в текст «Повести временных лет».

Мы уже говорили выше, что информация о существовании Переяславля в начале X в. не подтверждается данными археологии, так что упомянутая фальсификация, по всей видимости, была осуществлена именно по распоряжению Владимира Мономаха — для того, чтобы поднять престиж его «отчины», приравняв ее к Киеву и Чернигову. Такую операцию проще всего было осуществить настоятелю его семейного монастыря — выдубицкому игумену Сильвестру, — который, кстати сказать, по завершении работы над «Повестью временных лет» 1 января 1118 г. получил епископскую кафедру в том же Переяславле. Правда, в русско-византийских договорах 911 и 944 гг. Переяславлю отдается среди русских городов лишь третье место, тогда как в перечне русских князей из «Хождения» Даниила, составленном, как предполагается, в 1106–1107 гг., переяславскому князю принадлежит второе место. Но какое объяснение можно предложить расхождению между перечнем русских князей по Даниилу и списком городов «Русской земли» в тексте русско-византийских договоров, который был включен в летопись через несколько лет после того, как игумен написал свое «Хождение»?