люди хотят выглядеть постоянно занятыми, потому что считают это благородным.

Нассим Талеб говорит: "Единственная мера успеха - это количество времени, которое нужно убить". Я считаю, что это не просто мера успеха, а его ключевой компонент. Самый эффективный календарь в мире - тот, в котором каждая минута наполнена продуктивностью, - это за счет любопытных блужданий и непрерывных размышлений, которые в конечном итоге становятся самым большим вкладом в успех.

Другая форма полезной неэффективности - это бизнес, в котором заложена некоторая слабина.

Производство по принципу "точно в срок", когда компании не хранят на складах детали, необходимые для создания продукции, а полагаются на поставки комплектующих в последнюю минуту, было воплощением эффективной работы последние двадцать лет. Затем наступил кризис COVID-19, цепочки поставок разорвались, и практически каждый производитель оказался в условиях острой нехватки необходимых ему комплектующих.

Ирония судьбы глубока: в 2022 г., во время одного из самых больших в истории бумов потребительских расходов, автомобильные компании были вынуждены закрыть заводы из-за нехватки микросхем, тормозов и краски. У них не было возможности для ошибок. Цель бизнеса заключалась в том, чтобы не допускать ошибок, и он полностью провалился. Небольшая неэффективность всей цепочки поставок была бы как раз кстати. Возможность ошибки часто рассматривается как издержки, якорь, неэффективность. Но в долгосрочной перспективе она может принести самые высокие плоды, которые только можно себе представить.

То же самое и в инвестировании. Денежные средства - это неэффективная тяга на "бычьих" рынках и такая же ценная, как кислород, на "медвежьих". Кредитное плечо - это самый эффективный способ максимизировать свой баланс и самый простой способ потерять все. Концентрация - лучший способ максимизировать доходность, а диверсификация - лучший способ увеличить шансы стать владельцем компании, способной обеспечить доходность. И так далее.

Если вы будете честны с собой, то поймете, что небольшая неэффективность - это идеальное место.

То же самое касается и анализа. В инвестиционной сфере есть поговорка, что лучше быть приблизительно правым, чем точно ошибаться. Но куда направлены интеллектуальные усилия в инвестиционной индустрии? В погоне за точностью до запятой, которая вводит людей в заблуждение, что они не оставляют возможностей на столе, в то время как чаще всего они не оставляют места для ошибки, чтобы их анализ был ошибочным.

Инвестиции в долгосрочное будущее - это, конечно, здорово, поскольку шансы на то, что экономика станет более производительной и более ценной, весьма велики. Но попытки предсказать, каким именно путем мы придем к этому, могут оказаться пустой тратой ресурсов.

Я описываю свою модель прогнозирования как "достаточно хорошую".

Я уверен, что со временем люди будут решать проблемы и становиться более продуктивными.

Я уверен, что со временем рынки распределят вознаграждение за эту производительность между инвесторами.

Я уверен в самоуверенности других людей, поэтому знаю, что на этом пути будут и ошибки, и аварии, и бумы, и провалы.

Она не подробна, но достаточно хороша.

Когда прогнозирование становится таким простым, высвобождается время и пропускная способность для других видов деятельности. Мне нравится изучать инвестиционные модели поведения, которые никогда не меняются, и у меня никогда не было бы времени на это, если бы я проводил свой день, прогнозируя, что будет делать экономика в следующем квартале. То же самое происходит практически в любой области. Чем точнее вы стараетесь быть, тем меньше времени у вас остается на то, чтобы сосредоточиться на правилах большого масштаба, которые, вероятно, более важны. Нужно не столько признать, что мы не можем прогнозировать, сколько признать, что если ваш прогноз достаточно хорош, то вы можете более эффективно инвестировать свое время и ресурсы в другие области.

Как и в эволюции, главное - понять, что чем более совершенным вы пытаетесь стать, тем более уязвимы.

Далее - одна из самых диких историй, которые я знаю. Речь идет о другом риске, который легко игнорировать: об обратной стороне коротких путей.

 

Это должно быть трудно

Все, к чему стоит стремиться, сопровождается небольшой болью. Фокус в том, чтобы не обращать внимания на боль.

Позвольте мне поделиться некоторыми соображениями о привлекательности и опасности коротких путей.

Немногие истории заставляют вздрогнуть так сильно, как история "партии Доннера".

Восемьдесят семь человек во главе с семьей Доннеров в 1846 г. покинули Спрингфилд (штат Иллинойс) и отправились в Калифорнию, которая тогда казалась целым миром, но сулила богатство и новое начало.

Путешествие было изнурительным и рискованным даже в лучшие времена: оно заняло несколько месяцев и проходило под постоянной угрозой нападения коренных американцев, болезней и плохой погоды.

На полпути Доннеры, измотанные многомесячным путешествием, прислушались к совету исследователя из Огайо по имени Лансфорд Хастингс, который убедил их, что они смогут сэкономить три-четыре дня пути, если пройдут через территорию нынешней Юты, минуя традиционный и хорошо известный маршрут через территорию нынешнего южного Айдахо.

Гастингс ошибся почти во всем. Этот "короткий путь" оказался намного длиннее и труднее традиционного, и проходил он через палящий зной пустыни Большого Соленого озера в середине лета. У путешественников почти закончилась вода, они потеряли большую часть своих волов и, что самое важное, прибавили месяц к своему путешествию.

Эта задержка не могла быть более катастрофической.

Теперь партия Доннера должна была пересечь горы Сьерра-Невада в районе озера Тахо в середине зимы, а не поздней осенью, как планировалось ранее. Зима 1847 года оказалась одной из самых суровых за всю историю человечества: доннеры пытались преодолеть сугробы высотой от десяти до двадцати футов. Это было практически невозможно, поскольку более половины из оставшихся 81 человека в группе были моложе восемнадцати лет. Они устроились на ночлег и переждали зиму, как могли. Вскоре наступил голод, и участники группы стали массово умирать.

Тогда выжившие члены "партии Доннера" прибегли к тому, что прославило их в веках: каннибализму.

Плоть мертвецов отрезали и тщательно маркировали, чтобы выжившему не пришлось есть своего члена семьи. Джорджия Доннер, которой во время этого испытания было четыре года, позже вспоминала, как ее кормили странными кусками мяса: "Отец плакал и не смотрел на нас все время. . . . Больше ничего не было".

И все это, заметьте, потому, что они соблазнились коротким путем.

 

-

В фильме "Лоуренс Аравийский" есть сцена, в которой Лоуренс гасит спичку пальцами и не вздрагивает. Другой человек, наблюдавший за этим, пытается сделать то же самое и кричит от боли.

"Больно! В чем тогда фокус?" - спрашивает он.

"Фокус в том, чтобы не обращать внимания на то, что это больно", - говорит Лоуренс.

Это один