Не в силах поверить, что совсем еще несмышленыш смог такловко ее провести, Александра наклонилась было, чтобы поднять щенка и проверитьсама, но у нее недостало смелости.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Нельзя! – резко приказала она, когда щенок ухватился заподол юбки маленькими зубками. В ответ он потянул еще сильнее.

– Прекратить! – прогремел герцог. Мгновенно распознавшийглас свыше, щенок присмирел, отпустил юбку, вильнул хвостом и немедленносвернулся у ног Джордана, положив голову на начищенные сапоги. В награду застоль неприкрытое выражение преданности он получил взгляд, исполненный такогоневыразимого отвращения, что Александра, не в силах сдержаться, звонкорасхохоталась. – Вы не любите животных, милорд? – еле выговорила она задыхаясь.

– Только необученных и непослушных, – буркнул он, не сумев,однако, устоять против заразительного веселья ее мелодичного смеха.

– Я назову его Генри! – внезапно объявила Александра.

– Почему?

– Потому что если он когда-нибудь превратится, в огромногомохнатого зверя, то будет похож на Генриха Восьмого.

– Верно, – хмыкнув, согласился Джордан, чувствуя, как скаждой минутой, проведенной в ее обществе, у него улучшается настроение.

Остаток пути прошел в оживленных беседах обо всем на свете.К своей радости, Александра выяснила, что ее муж чрезвычайно образован, начитани сам ведет дела в обширных поместьях, не говоря уже о десятках других деловыхпредприятий, сущность которых была ей совершенно недоступна. Из всего этогоАлекс сделала вывод, что он способен взвалить на плечи любую ответственность инеукоснительно выполнить свой долг. Похоже, она уже заразилась болезнью,называемой идолопоклонством, причем в одной из самых тяжелых форм.

Джордан, со своей стороны, лишний раз убедился в том, чтоАлександра действительно чувствительная, остроумная, неглупая и на удивлениеобразованная. Он понял также, что жена куда более наивна во всем, что касаетсяотношений между мужчиной и женщиной, нежели он предполагал. Доказательство онполучил позже, после долгого, превосходно приготовленного ужина в гостинице,где им предстояло провести ночь. Чем дольше Джордан смаковал портвейн, темболее нервной и озабоченной казалась Александра. Наконец она вскочила и сталатщательно расправлять юбку, делая вид, что разглядывает ничем не примечательныйдубовый столик.

– Превосходная работа, не так ли?

– Не особенно.

– Когда я смотрю на какую-нибудь утварь, – с отчаяниемпродолжала Александра, – мне всегда хочется узнать побольше о человеке, которыйтак много трудился, чтобы ее сделать… ну… был ли он высоким или коротышкой,веселым или угрюмым… все такое.

– Неужели? – резко бросил он.

– Да. А вам?

– Нет.

Повернувшись спиной к нему, Александра осторожно Предложила:

– Думаю, мне стоит взять Генри и прогуляться с ним передсном.

– Александра.

Спокойный, почти безразличный голос заставил девушку застытьна месте. Она обернулась:

– Да?

– Не надо так отчаянно трусить. Я не имею ни малейшихнамерений спать с тобой сегодня.

Александра, мечтавшая лишь о том, чтобы поскорее добратьсядо ночной вазы, ошеломленно уставилась на мужа:

– Мне это и в голову не приходило. Почему вам вдруг можетпонадобиться ложиться в моей комнате, ведь гостиница достаточно велика, и вы,конечно, без труда снимете еще одну!

На этот раз настала очередь Джордана ответить ейнепонимающим взглядом.

– Прошу прощения? – пробормотал он, не веря своим ушам.

– Разумеется, я буду рада, если вы разделите со мнойпостель, – тут же поправилась она, почему-то чувствуя, что была по меньшей мереневежлива, – но не могу понять, к чему вам это. Сара, наша бывшая экономка,всегда утверждала, что у меня привычка метаться во сне, словно вытащенная изводы рыба, и я, конечно, стану всю ночь вас будить. Вы не возражаете, если яподнимусь наверх?

Несколько мгновений Джордан потрясенно смотрел на нее, забыво поднесенном к губам бокале с вином, но тут же тряхнул головой, словно пытаясьсобраться с мыслями.

– Конечно, нет, – ответил он странным, сдавленным голосом. –Как пожелаешь.

Джордан велел кучеру остановиться у следующей поляны рядом собочиной, и Александра облегченно вздохнула. Они ехали без отдыха с самогообеда, и ей не терпелось пройтись и размять затекшие ноги. Однако мужразвалился на сиденье и не выказывал ни малейших признаков утомления – должнобыть, потому, что его костюм был не в пример удобнее.

Одетый в желтовато-коричневые лосины, сапоги и сорочку сширокими рукавами и распахнутым воротом, он явно был гораздо лучше подготовленк долгому путешествию, чем Александра. Сегодня на ней три нижние юбки,ярко-желтая верхняя и белая шелковая блузка под желтой ротондой, отделаннойтемно-синей тесьмой. На шее красуется шарф в желто-бело-голубую полоску, рукизатянуты в желтые перчатки, на голову задорно надвинута соломенная шляпка,украшенная желтыми лентами и шелковыми розами и завязанная под подбородком. Ейбыло жарко, душно, и при мысли о глупых молодых леди, стремившихся следоватьстоль дурацкой моде, в душе девушки кипела глухая ненависть. До чего женесправедливо, что джентльмены могут одеваться как захотят!

Лишь только карета остановилась и кучер опустил подножку,Александра подхватила Генри и, торопясь поскорее выбраться, наткнулась наДжордана. Тот ответил ей понимающим взглядом и откинулся на спинку сиденья. Давжене время позаботиться о неотложных нуждах, что, по его предположению, и былопричиной спешки, он спрыгнул на землю, пробрался сквозь кусты и вскоре очутилсяна живописной маленькой полянке.

– Разве здесь не чудесно. Генри?

Девушка стояла посреди поляны, воздев руки к небу; умаленьких ножек сидел щенок. Второй раз в жизни Джордан пожалел, что здесь нетхудожника; В ярко-желтом костюме, окруженная густой зеленью, пестревшейрадужными красками цветов, Александра казалась воплощением юности, грации икипучей энергии – веселая лесная нимфа, одетая по последней моде.

Усмехнувшись неожиданно поэтическому обороту, которыйприняли его мысли, Джордан ступил на поляну.

– О, это вы! – воскликнула она, быстро опуская руки. Но налице при этом отразилось явное облегчение.

– Кого ты еще ожидала?