Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что значит: не доходили? — обиженно выдохнул Анка.
Брат его баловал и всегда вставал на сторону младшего. Вот только последние пять лет они виделись всё реже. Хьюго стал эрцогом, у него слишком мало свободного времени.
А теперь до чего докатился? До угроз?
— Тебе уже восемнадцать, — пояснил старший. — Пора переходить от щенячьего мышления к государственному. Ты планируешь вырасти бездельником или моей правой рукой?
Анка упрямо тряхнул головой. Он не понимал, что значит «государственное мышление».
Хьюго уже достал нытьём на тему, что младший думает как-то не так. Всю жизнь, значит, было «так», а теперь появилась какая-то разница? Ну и в чём она, интересно?
Скорее, это его мозги разжижает власть! С этим эрцогством брат стал скучный и старый, как двухсотлетний!
Ладно, он ему ещё скажет это наедине!
— Ну с чего ты взял, что этот Дерен — наследник крови?! — нахмурился Анка, решив пока отодвинуть обиды. — Он же имперец! Плебей!
— Плебей рядом с ним ты. — Хьюго посмотрел на брата прицельно. — Вальтер Дерен — наследник Дома Аметиста по линии героически погибшего в хаттскую Рика Эйбола. Потому его и пригласили посмотреть на леди Сайко. Ты головой-то мог подумать, что с улицы наставников не набирают?
— Но я... — растерялся Анка, пытаясь осмыслить сказанное братом.
— Ты там не заскучал в гостях? — резко уточнил Хьюго. — Может, вернёшься домой и займёшься уже учёбой?
Старший брат знал, как поставить младшего на место.
— Н-н-нет... — выдавил Анка.
Учиться он любил меньше всего. Хорошо схватывал по верхам, и на этом держался в лучших учениках школы. Но теперь впереди светил университет, а там, говорят, так просто учиться не выйдет...
Надо было готовиться к поступлению, но ведь студенческое системное «лето», общее для планет Пояса Дождей, только началось...
— Ну вот и прекрасно, — подвёл итог разговора брат. — Не нарывайся там сильно. Я слышал, что рука у Дерена тяжелая. И вот ещё что! — старший смерил тяжёлым взглядом младшего. — Линнервальд уже прибыл на Аскону. Его добросили военные. Он регент, а не эрцог. Но регент второго по авторитетности Дома Содружества. Так что веди себя с ним повежливее, понял, оторва? И помни про этикет.
И эрцог отключился, оставив брата в растерянном недоумении.
Анка потоптался немного, ожидая, что брат передумает, активирует канал и скажет что-то ещё. Посочувствует. Пригрозит этому Дерену!
Но канал погас и на коммуникаторе. И спустя минуту экран потемнел.
«Какой такой этикет? При чём он здесь? — раздражённо подумал Анка. — Мне что, надо было вежливо улыбаться и благодарить, пока меня избивали?»
Он потрогал большим пальцем кровоподтёк на плече, швырнул на пол рубашку и пошёл в душ.
Встав под прохладную воду, Анка долго ёжился и ругался. Потом вода охладила кожу. Он добавил дыхательные упражнения, и боль отступила.
Парень включил сушилку, осторожно переоделся.
Тима всё ещё не было.
«Его там вообще убили, что ли?» — с раздражением подумал Анка и вышел в общий коридор. И тут же услышал, как в холле у входных дверей голосит кто-то из рыжих.
Анка почти сразу понял, что происходит.
История с дуэлью — игра для аристократов, звать на помощь слуг было зашкваром. Но рыжий Дикси был слишком напуган.
Прибежав в усадьбу, он пометался-пометался и начал ломиться к секретарю леди Антарайн.
Его, разумеется, послали. Дикси-то никто пальцем не тронул.
Что он мог сказать секретарю? Что шлялся по парку, и его оттуда выгнал наставник Сайко? И?.. Веточкой на него помахал?
Вот если бы на рыжего напал дикий зверь, вся усадьба пришла бы уже в движение.
Но откуда на Асконе дикие звери? Это терраформированная планета, заселённая теми видами, которые посчитали необходимыми, а не дикая пустошь первого заселения, вроде Граны.
В общем, никто Дикси не пожалел и по рыжей голове не погладил.
Но тут подоспели Румо и Николь-Арлен, оба изрядно побитые. И слуги начали всё-таки собираться вокруг молодых господ.
Они сообщили мажордому и вызвали медика, квартировавшего совсем рядом, в крохотном поселении рядом с усадьбой.
Анка слушал жалобные голоса рыжих и понимал, что надо идти наводить порядок. Устроили, понимаешь, позорище!
Он быстро прошёл из своего крыла усадьбы в холл. Наконец-то было на ком сорвать злость!
— Что вы тут разнылись? — Анка бешено уставился на воющего от боли Румо, и тот заткнулся. — А ну, пошли переодеваться к завтраку! Не хватало ещё объяснять медику, что случилось в парке!
Но Анка опоздал: медик уже припёрся. Раздался мелодичный звук открываемой входной двери. Слуги сразу подобрались, засуетились.
Анка в раздражении обернулся: щас он пошлёт этого медика к хэдовой бабке!..
Парень подался было вперёд... и застыл на месте. От дверей в сопровождении двух военных в бело-синей форме Дома Сапфира шёл высокий светловолосый мужчина с холодными голубыми глазами.
Это был регент Дома Аметиста, аттерахатт[9] Эльген Реге Линнервальд.
Вид у него был такой суровый и раздражённый, что рыжие сразу перестали мешаться под ногами, а мажордом бросился по коридору докладывать леди Антарайн, что прибыл высокий гость.
Гость и в самом деле был очень высокий — метра два. Анка видел его раньше только на голо и не ожидал, что он такой здоровенный и крепкий. Ведь регенту было уже под двести.
Выглядел он, однако, едва ли на сорок. Только глаза соответствовали возрасту — льдистые, колючие, останавливающие кровь и дыхание.
— Мать моя Тёмная! — вырвалось у Анки.
Регент услышал.
Он обвёл взглядом холл, где собралось, несмотря на ранний утренний час, очень много народа. Остановился на всех четырёх мальчишеских лицах, считывая эмоции и невысказанные слова.
— Что тут происходит? — спросил он строго.
По коридору заметались слуги. Завтрак следовало ускорить.
Леди Антарайн, одетая и причёсанная совершенно обычно, видимо, регента утром не ждали, вышла Линнервальду навстречу.
— Реге, — улыбнулась она. — Ты торопился так, что я не успела заварить для тебя йилан.
— Что за побоище у вас было? — нахмурился Линнервальд. — Почему мальчишки все в синяках?
Рыжие испуганно молчали, и Линнервальд остановился взглядом на Анке.
Он, наверное, знал семейство молодого эрцога Хьюго Тьсимьена. То, что они с Анкой не были представлены друг другу, не говорило вообще ничего. Мальчишка в доме до совершеннолетия — почти имущество.
— Это
