Утром собранный, пропускающий все через призму логики, математики, скупых расчетов инкуб, а вечером – человек, не понимающий, как можно совмещать в себе столько несовместимого.

Каждый раз, беря в руки запонку, я чувствовал себя мазохистом, потому что знал – мне не понравятся новые эмоции, и все же я ловил от них мучительный кайф, будто прозревший слепец, впервые глядящий на солнце, которое вновь выжигает ему глаза.

Виола была права в своих рассуждениях о женщинах, с которыми я спал. Их вела жажда денег, и все же я не рассчитывал, что почти все они бросят дочерей на попечение других людей. Неважно, здоровых или болеющих.

Двоих слепоглухих девочек я нашел в реабилитационных приютах. Матери переводили мои деньги на счета клиник, а сами в это время прохлаждались на курортах, причем с другими мужчинами.

Конечно, были и те, кто воспитывали девочек сами, но эти женщины даже видеть меня не захотели. Когда я позвонил и попытался проявить желание увидеть дочерей, получил отказ. У бывших куртизанок теперь были семьи, мужья, иногда вторые дети. И они не хотели, чтобы их домочадцы хоть что-то знали об их постыдном прошлом и желании лечь под инкуба.

Именно так. Постыдном желании.

Я был поражен этому слову, когда вечером еще раз прокрутил разговор с одной из таких исправившихся эскортниц. Ради интереса даже запросил информацию по счетам, ни одна из этих женщин не брала моих денег, они так и продолжали лежать на счетах.

В один из вечеров я совершил не очень обдуманный и импульсивный поступок: написал письма остальным инкубам с просьбой каждому навести справки о своих дочерях, узнать об их судьбах.

После долго ждал хоть какого-то ответа, хоть от одного из них, но узрел только игнорирование.

Мне перезвонил лишь Марк, и то через три дня. Тот самый, что работал над воздухоочистительными заводами. По видеосвязи он не выглядел растерянным или расстроенным, скорее, лишь немного заинтересованным:

– Твое письмо озадачило меня, – начал он. – Я могу узнать, с чем оно связано?

– Разумеется. – Хоть запонка и была вправлена в мой манжет, но я старался вести себя как обычно. Почему-то боялся выдать свои способности чувствовать. – До меня дошли слухи, что деньги, которые я регулярно отчислял на содержание дочерей, используются их матерями не по целевому назначению. Вскрылись многие нелицеприятные факты.

– О, если ты об этом. – Марк даже бровью не повел. – То я давно знал. Это закономерно. Все же эти женщины из определенного социального слоя и не способны к материнству. Поэтому я решил эту проблему давно. Мои дочери воспитываются в специальном приюте для девочек, среди остальных таких же. Они окружены лучшими специалистами, учителями…

В горле пересохло, я потянулся за стаканом и залпом осушил его. Мне стоило навести справки о методах остальных инкубов, прежде чем писать письмо. Марк вот взял полностью воспитание детей под свой контроль.

– И как здоровье твоих дочерей? – очень осторожно задал вопрос я.

На мгновение Марк задумался, мне даже показалось, что пауза затянется, что кузен растеряется и не сможет мне ответить, однако:

– Недавно была эпидемия гриппа. На данный момент тридцать пять процентов чувствуют себя прекрасно; еще сорок страдают остаточными симптомами, остальные еще борются с болезнью, но ничего серьезного. Даже странно, что ты спросил.

Я же думал о том, что еще недавно сам бы посчитал своих дочерей в процентах.

– Просто любопытство. Надеюсь, с сыном все в порядке? Его болезнь миновала?

– Разумеется. Ему еще нет и полугода, поэтому он и его мать изолированы от любых угроз. – Кажется, мои вопросы все же начинали вызывать у Марка сомнения, я слишком неправильно реагировал, даже в мелочах, и его это заставило напрячься. – Ты выглядишь болезненно, Герберт? Что-то случилось?

– Нет, ничего, – заверил я и решил уточнить. – Ты упомянул мать. Кто она? Не надо имен, просто расскажи, где и как нашел?

– Хочешь поискать там же? – Марк вбил что-то в компьютер. – Весьма любопытное место. Все стороны довольны сотрудничеством. Я пришлю тебе информацию.

– Спасибо, – еще не зная за что, но поблагодарил я.

Когда же Марк отключился, через пару минут я получил от него письмо, а после долго изучал место, адрес которого он сбросил.

Центр планирования семьи и суррогатного материнства в Армшере. Кузен даже подписал, что именно искать, точнее – кого.

«Там множество женщин, желающих родить ребенка, но у них не сложились отношения с мужчинами. Обычно им далеко за тридцать пять, многие некрасивы, но они приходят в клинику за донорским семенем. Однако даже после всех процедур у них нет гарантии беременности. Я предложил одной попытку естественным путем. Ты ведь знаешь о фактически стопроцентных шансах, и она охотно согласилась, рассчитывая на девочку, но с первого раза вышел мальчик».

Дальше я читать не стал. Оригинальное решение, а главное, очень даже экономное. Пожалуй, это намного лучше, чем элитные куртизанки, в том месте женщины хотели детей и уж точно не бросили бы без своей любви и заботы.

В этот момент я впервые понял, о чем говорила Виола, рассуждая о материнстве, и мне стало заранее жаль ту женщину, которая так мечтала о ребенке, но которой уже скоро придется расстаться с сыном.

Виола. За всеми событиями последних недель я совсем упустил ее из виду, хотя мои люди и продолжали следить за ней. Просто она выпала из центра моего внимания.

Запросив сведения о ней, убедился, что и девушка времени даром не теряла – она пыталась найти работу.

Похвальное желание, и теперь, вспоминая ее мысли и чувства по отношению к стриптиз-клубу, я понимал стремление оттуда вырваться. Девочке из интеллигентной семьи, выросшей в стремлении к спорту, было тяжело приспосабливаться к таким реалиям, приходилось ломать себя, чтобы заработать денег на лечение сестры. Но как только угроза остаться без работы стала не столь пугающей, она принялась искать новую.

Я просмотрел список вакансий, по которым она сходила на собеседование, где удача ей ни разу не улыбнулась. Девчонку стало жаль.

С ее талантами артефактора при должном развитии способностей она могла бы быть миллионершей, но собственное упрямство и отрицание очевидного не давали воспользоваться возможностями, которые мог бы ей ДАТЬ Я. Но это ее выбор, когда-нибудь она его наверняка изменит, когда станет взрослее, циничнее, пропадет юношеский максимализм…

Впрочем, все это не помешало мне начать ее уважать. Я знал многих женщин, и каждая, не задумываясь, согласилась бы на мои условия, и даже не пришлось бы применять дар внушения, а вот мисс Райт держалась.

Барахталась в своем болоте и если собиралась выплывать, то исключительно самостоятельно. Глупо.

Несколько раз за последний месяц она посещала сестру в больнице, крупных сбоев в технике больше не происходило, и Виола уходила от Тиффани ни с чем.