то, что так долго искал. Он устроился за столом у окна и принялся листать желанную подшивку «Известий» за тысяча девятьсот сорок четвертый год.

Спустя примерно пятнадцать минут Веня застонал от удовольствия. Его даже бросило в пот, сердце бешено стучало.

«Да! Нашел, нашел, нашел!» – мысленно ликовал он.

В пятьдесят втором номере газеты была напечатана большая статья под названием «Всемером они остановили два батальона…». Над статьей красовалось уже хорошо знакомое ему фото.

Веня дрожащими руками достал из кармана полученную от Сании Арслановой вырезку и положил ее возле фотографии над найденной статьей.

И там и тут были уже десятки раз изученные лица воинов-артиллеристов: будущий секретарь горкома – товарищ Войнов, в то время еще безусый и худой – казался задумчивым и напряженным; Трусевич, придерживающий за цевье автомат, выглядел немного испуганным; высокий красавец сержант, выпячивающий грудь; мордатый, который, видимо, моргнул, потому что глаза его были прикрыты; сухопарый солдатик с «мосинкой», вытянувший тощую шею, и Ильдар Арсланов, похожий здесь на оболваненного наголо мальчишку. Лишь пожилой раскосый азиат с курительной трубкой выглядел невозмутимым и переполненным чувства безмятежности и покоя. Под статьей была напечатана звучная фамилия военкора, написавшего статью: «Александр Троянов». Веня ощутил себя настоящим героем и победителем.

Выждав, когда сердце станет биться чуть ровнее, молодой опер убрал в карман свою уже изрядно замусоленную вырезку с фотографией и стал читать. С каждым прочитанным словом Веня словно бы погружался в так знакомые ему когда-то нелегкие и суровые фронтовые будни…

Расположение 209-й дивизии 2-го Белорусского фронта, Могилевское направление, июнь 1944-го…

Вернувшись на позиции с оперативки, которую проводил в полуразрушенном блиндаже у покошенного еще по весне лога комроты старший лейтенант Борисов – совсем еще молодой человек, окончивший еще до войны педагогический институт в Коломне, – Войнов подошел к окопу, где уже вторые сутки ожидали приказа о наступлении шестеро его бойцов и пасущаяся в низине старая каурая лошаденка по кличке Петрушка. Старший сержант сел на край подводы, поглядел в глаза каждому и тихо матюгнулся.

– Скоро начнется! На этом рубеже, по всей видимости, будет очень жарко.

– Борисов, помнится, говорил, что на этом участке немец попробует прорвать кольцо и выйти из окружения. Разведданные подтвердились? – тут же уточнил Муравьев.

– Подтвердились. Сомнения нет…

– Значит, повоюем?

– Кто-то да, а кто-то нет. – Войнов сплюнул. – Нас на этот раз обделили.

– Что значит «обделили»? – насторожился Муравьев.

– Мы с третьим пехотным взводом младшего лейтенанта Савенкова будем прикрывать дальний участок вон той лесопосадки на левом фланге. – Войнов указал на колыхающий на ветру осинник.

– А чем же тот лес так плох? – уточнил Арсланов.

– Места здесь болотистые! На нашем участке между нами и фрицами топи. Так что вряд ли они через них сунутся, – пояснил Войнов.

– Немчура попрет через Горшково, я в этом уверен! – вмешался Трусевич.

– Хочешь сказать, что мы будем совсем в другой стороне и, возможно, даже не выпустим ни одного снаряда? – снова заговорил Муравьев.

– К гадалке не ходи! – Войнов снова выругался. – Там, в районе Горшкова будет по-настоящему жарко, а нам останется только наблюдать, как наши будут фрицев крошить.

– А что, разведка не ошиблась? Ну, насчет трясины, – усомнился Муравьев.

– То же самое и говорит. В районе Горшкова немец собрал больше двух батальонов пехоты и танки, так что завтра они точно пойдут на прорыв. Наши это знают и уже подтягивают резервы.

Рядовой Верба подошел к товарищам и протянул Войнову кружку с горячим чаем.

– Хлебни, командир! Тут не только отсыревшая заварка, но и еще травка!

– Что за травка? – принимая кружку, спросил Войнов.

– Зверобой и мята! Тут их видимо-невидимо! Аромат такой…

– А ты где это мяту нашел?

– А вон в том лесочке! – Боец указал на отдаленную лесопосадку. – Там поле некошеное, так там этой мяты…

– А тебе кто разрешал туда ходить?..

– Это я его послал, – вступился за бойца Муравьев и ухмыльнулся. – Словно предчувствовал, что нам это место оборонять придется, вот и послал Вербу местность разведать.

Войнов осклабился:

– Нашел разведчика! Он хоть бинокль-то с собой взял, когда в посадки ходил?

– Конечно, взял, – оживился Верба. – Все вокруг осмотрел, ну а потом вот травки нарвал! Мята – она нервы успокаивает.

Войнов недовольно фыркнул.

– Ну а что насчет болота? Там действительно места непроходимые или как?

Верба вопросительно посмотрел на Муравьева.

– Так кто ж его знает? Место как место! Кусты, березки да осинки, дубки…

– Сам ты дубок! Ты мне скажи, могут на нас завтра через твои осинки да дубы немцы полезть?

Верба пожал плечами и сморщил лицо.

– Не знаю, товарищ старший сержант! Мне сержант Муравьев приказал местность разведать да прикинуть, где, если что, можно будет орудие установить. Я все осмотрел и пару местечек выбрал, там…

– Ладно, я все понял! – оборвал фразу солдата Войнов. – Когда на месте будем, я сам место выберу. Эх, ну что за день-то сегодня такой?

Войнов закашлялся и сплюнул попавший в рот листок мяты. Хромов, тоже потягивающий чай из кружки, тихо проговорил:

– Не понимаю я, чем ты, Мишаня, недоволен! Ну не мы немца встретим, а другие, что тут такого? Повоевать мы еще успеем, уж не переживай! Так что я только рад, что нам в очередную мясорубку лезть не придется.

Войнов глянул на Хромова со своим обычным прищуром.

– Конечно, успеем. Когда-нибудь! Только не сегодня. Немец сейчас обескровлен, разведка сработала четко, так что у Горшкова будет не бой, а избиение. Наши их как в тире пощелкают, а после этого, сам понимаешь, всем отличившимся ордена и медали полагаются…

– Тебе медалей, что ли, не хватает? – усмехнулся Хромов.

– Хватает, но еще один орден мне бы не помешал. Вот побьем мы фрицев, и совсем другая жизнь начнется…

– И тут-то ты со своими орденами и партбилетом. Обязательно в люди выйдешь и станешь большим человеком! – продолжал подначивать сержанта Хромов.

– И стану! А что с того? – Скулы Войнова напряглись.

– Да так, ничего! Хочет наш командир с шиком пожить, что же тут плохого?

– Раз уж довелось нам всем в этой грязи несколько лет на карачках ползать, так не знаю, как ты, а я пожить хочу.

– А что же, мы сейчас не живем? – впервые вступил в разговор Трусевич.

– Да разве ж это жизнь? Перловка с тушенкой, наркомовские перед боем да эта бурда на травах! – Войнов выплеснул остатки чая на землю и сплюнул.

– Так ты коньяк пить желаешь, устриц да осетров кушать? – снова насел на Войнова Хромов.

– А почему бы и нет! Знаешь, что, Гриня, ты чего-то сегодня много разговариваешь. Прикрыл бы ты рот, а то я не посмотрю, что мы с тобой старые приятели…

– Ой, простите, товарищ старший сержант… –