— Подожди, — цепляюсь за его руку. — Ты тут ни при чём. Я не хочу, чтобы ты подумал что-то лишнее.

Губы дрожат. Голос тоже. Мне уже плевать на тот тайный выход. Мне не выбраться из этого огромного дома. Я сдаюсь.

Буду гореть в этом аду до конца своей жизни. Буду терпеть мужа и его сестру. Как-никак, я привыкла к его унижениям. Насилию. И его избиениям.

Буду терпеть всё. Но не могу рискнуть Цербером. Не хочу, Господи!

— Я тебя не понимаю, Ангелина, — произносит он, покрывая мою руку, которая всё ещё сжимает его кисть, своей ладонью. — Ты просто дрожишь в моих объятиях. Так близка… И в то же время слишком далека. Почему ты не хочешь открыться? Всё рассказать?

Он чувствует мой страх. Подозревает что-то. А я не могу адекватно мыслить. Я не понимаю, что со мной происходит. Я хочу ему довериться, в то же время боюсь. А ещё я хочу его, но в то же время заставляю себя отстраниться. Почему меня трогает каждое его слово? Почему обидно становится? Откуда эта агрессия? Слёзы? Я же давно разучилась плакать…

— Выйдем отсюда? — игнорирую его слова. Кладу голову ему на грудь и слушаю стук его сердца. Чувствую его ровное дыхание. — Пожалуйста.

— Хорошо. Но раз пришли, выйдем именно через тайный выход. В комнаты заходить не будем. Но коридор слишком длинный. Будем идти примерно три минуты. Сможешь выдержать?

— Три? Ох, — сглатываю, вспоминая ту тесноту. — Ты же не отпустишь меня?

— Не отпущу, трусишка, — целует в макушку. — Просто забудь то место. Окей? Думай только о том, что мы сейчас выйдем отсюда и окажемся в центре города, — тихо смеётся, на что и я смеюсь. Впервые за последние годы. Так… от души, что ли…

Выходим в коридор и направляемся вперёд. Тут светло, но местами лампочки не работают, и Цербер снова включает фонарь своего мобильника.

— Только бы не разрядился… — рявкает он, сжимая телефон в руках. — Как ты? — обращается ко мне.

— Нормально. — часто дышу, пытаюсь успокоиться. Он рядом. Цербер. Меня не отпустит. Я не останусь тут одна. Ведь так, да?

— Скажи мне, Ангелина. А ты когда-нибудь мечтала стать популярной? — спрашивает он, сжимая мою руку.

— Нет, конечно. Есть вещи важнее популярности, — отвечаю в ту же секунду, даже не задумываясь. Потому что я действительно никогда не хотела этого, но меня заставляла мама…

— А вроде была моделью. Так зачем?

Я понимаю, что он снова пытается для того, чтобы я отвлеклась. Но мне до жути неприятна эта тема. Я вспоминаю родителей. Скучаю по ним. Очень-очень.

— Потому что у меня не было выбора, — честно признаюсь.

У меня не было. Нет. И не будет выбора, Цербер. Тогда, много лет назад, меня заставляли родители идти по их стопам. Сейчас муж заставляет быть покорной. Послушной женой с кукольным личиком. А в будущем… Только Бог знает, что меня ждёт.

Но я очень устала от этой жизни.

— В смысле? — не отстаёт он, давит на больное место.

— Ты лучше скажи мне, — дышу часто, перед глазами темнеет. Ноги ватные, и я еле делаю шаг. — Почему у тебя нет семьи?

— А с чего ты решила, что её нет? — словно током прошибает меня с ног до головы.

Не могу вымолвить ни слова. Коридор завершён. Есть только лестница, высотой метров пять. Наверное, это выход.

Но почему-то я цепляюсь за последние слова мужчины. Обидно, хоть я и понимаю, что реакция ненормальная. К горлу подкатывает ком, не могу сглотнуть.

Действительно. С чего это я так решила?

— Держи телефон. Свети вверх. Я поднимусь и открою дверь. А потом приду за тобой, хорошо?

Нет. Я не хочу оставаться тут одна. Потому что мне нечем дышать…

— Ангелина, ты меня слышишь? — шепчет он совсем близко у моего уха. — Ангелина?!

— Я тебя слышу. — отшатываюсь от него, словно от огня. — Иди.

Упираюсь спиной в стену и свечу вверх. Он стоит рядом, не поднимается. Я не знаю, чего он ждёт. Пытаюсь не думать о лишнем, но мои мысли возвращаются к его словам.

Значит, у него есть кто-то. И он действительно мной пользуется!

— Ты чего? — он поднимает мой подбородок, дабы я взглянула на него. Но я, как всегда, закрываю глаза. Это уже стало привычкой на всю жизнь. — Ангелина?!

— Ничего. Я хочу выбраться отсюда. Задыхаюсь. Разве не видишь? Открой эту чёртову дверь, — сглатываю, голос срывается, хоть и говорю тихо. Ком обиды стоит поперёк горла.

Я не должна так реагировать. Не понимаю, что со мной происходит. У него, конечно, будут женщины. Да и семья тоже! Почему нет?

Деньги у него есть. Работа есть. Мужчина мечты для многих женщин. А я просто временная игрушка. И всё!

Временная!

До тех пор, пока Грише не надоест и не уволит его. Или же… Он узнает об измене своей жены с ним и прикончит нас обоих! Первый вариант лучше. Пусть уходит отсюда. Пусть я буду временной. Не хочу его смерти. Не хочу…

— Дай мне минуту, — целует в висок, а я снова растворяюсь. Снова путаюсь. Мысли спутываются.

Поднимается по лестнице за считаные секунды и пару минут пытается открыть дверь. Я смотрю на него снизу вверх. Пошло матерится, когда не получается, но всё же дверь открывается.

Такое ощущение, словно я в люке и меня заперли тут. А ещё это похоже на клетку, в которую меня раньше сажал Гриша и заставлял смотреть, как умирают мои любимые.

Такая же темнота. Сырость. Там я тоже задыхалась от тесноты. Кричала. Просила помощи. Но нет. Мне никто не помогал.

А сейчас?…

Кто ты, Цербер? Зачем пришёл и чего хочешь от меня?

Интересно, он хоть понимает, что благодаря ему я начинаю что-либо чувствовать? Будто заново узнаю, что такое нежность и ласка. Но совсем не время этим чувствам… Нельзя мне. Нельзя!

Я не жду его слов. На ватных ногах сама поднимаюсь наверх. Совсем медленно, потому что я очень устала и еле дышу тут.

— Руку! — схватив меня за запястья, рывком вытаскивает из этого помещения и закрывает за нами дверь.

Пару минут пытаюсь перевести дыхание. Сажусь на землю и обнимаю свои колени. Утыкаюсь в них носом, как это делаю каждый день в своей комнате.

— Как ты себя чувствуешь? — присаживается рядом и, обнимая меня за плечо, прижимает к себе. — Все хорошо?

— Да, — я обнимаю его в ответ.

Вдыхаю его аромат, забывая обо всём на свете. Чувствую, как в бешеном ритме стучит его сердце.

— Домой не хочешь? — издаёт тихий смешок. — Хотя… Можем прогуляться по ночному городу.

Теперь я уже трясусь. Не от холода. А от страха. Мне хочется рискнуть и сказать да. Но если муж проснётся?