Цербер отворачивается, поджимая губы в тонкую линию.

Он идёт, показывает Ангелине тот тайный проход. Пытается найти общий язык. Показать, доказать, что он ей не враг. Да, пришёл для мести. Но если она ему поможет разузнать всю правду… Если она хоть намекнёт, что тут держат её поневоле… Только Бог знает, на какой безумный шаг готов Цербер ради Ангелины.

Ну а если всё же она виновата во всём? И что тогда?

Цербер не знает ответа на этот вопрос.

Разум заставляет верить в её причастность. Поверить, что именно она была причиной смерти невинных людей.

Но сердце…

Сердце не слушается…

Ангелина не говорит ни слова. Но Цербер замечает её страх. А её упорное молчание выводит его из себя. Он злится. Пытается забыть мысль о мести, потому что желание быть с ней намного сильнее, чем данное обещание.

Проклинает себя. Ругается самыми пошлыми словами в свой адрес, но всё же не может отстраниться от неё.

Ангелина не та, какой была в раздевалке. Не та женщина, которая старалась, пыталась оттолкнуть его, когда он затащил её в свою комнату. Тогда она желала больше всего уйти от Цербера как можно дальше.

Но не сегодня…

Она прижимается всем телом. Целует, трогает его так нежно, ласково, что крышу сносит. Вся его выдержка к чёртовой матери вылетает. Её горячее дыхание, сладкий аромат, исходящий от неё, сводит с ума.

Чёртова соблазнительница!

Эту ночь они не забудут. Её тихий смех впечатывается в его памяти на всю жизнь. Но, вспоминая, с какой улыбкой готовила торт Ангелина, Цербер снова сжимает кулаки, стараясь держать себя в руках, дабы её не испугать. Не грубить ей. Не заставлять говорить, потому что он уверен — таким образом она не вымолвит ни слова.

Он идёт следом за Ангелиной. Наблюдает, как она, почти бегом поднимается на этаж. Подкрадывается, тихо открывает дверь и, словно воровка, входит в комнату.

Так и хочет Цербер схватить её за руку и затащить в свою комнату. Не трогать. Просто лечь с ней и отдохнуть в обнимку, вдыхая её аромат. Увы… Всё это невозможно…

Но Цербер лучше сдохнет, чем не овладеет её сердцем и душой. Она будет ему верить! Будет доверять и слушаться! Он этого точно добьётся!

Цер не может уснуть. Всё думает о словах Амиля и говорит по телефону с друзьями, планируя завтрашний день. Распутин уедет. Но прежде нужно сделать, чтобы он отпустил Ангелину. Она должна быть самостоятельной!

К семи утра спускается вниз. Настроения нет, потому что не спал. Устал.

— Он у себя, — кивает в сторону его кабинета Амиль, который не спит почти никогда. Как робот. — Поговорим потом с тобой.

Цербер без стука заходит в кабинет. Нагло. И ему плевать на Распутина. Тот знает, что зависит от своей правой руки. Хорошее уважение заработал Цер за короткое время.

— Плохие новости, — твёрдо говорит Цербер, присаживаясь в кресло.

— Что такое с раннего утра? — недовольно хмыкает Григорий, хлопая крышкой ноутбука. — Чуть позже уехать должен. Ты же со мной?

Цер мысленно усмехнулся. Конечно, пора Распутину сваливать отсюда. Но не знает он, что его "командировка" продлится минимум три дня. Уж об этом Цер позаботится точно.

— Если у врага есть план напасть, то куда он прыгнет первым? — достал сигарету и прикурил, рассматривая мужчину напротив. — На слабое место.

— Что ты узнал? — нервно сглотнул Распутин.

— То, что не на тебя будут нападать или же подставлять. А на семью, которую, как они считают, прячешь. Нужно отпустить женщин. Пусть думают, что тебе срать на них. Дай свободу.

Цербер сжимает руки в кулаки до побелевших костяшек. Он терпеть не может Распутина и готов его убить прямо сейчас. Но он держится. Не так быстро и не так просто умрёт Григорий. Будет мучиться, сгорать в аду до конца своей жизни. До последнего вздоха.

— А мне сказали, что жена постоянно под наблюдением, — зачем-то наврал Цер, не отрывая гневного взгляда от противника. Ему никто такого не докладывал, кроме Амиля. — Слушай, мне, честно говоря, пофиг, отпускаешь или нет. Жена твоя — сам знаешь. Я прикрою, как только увижу опасность. Это моя работа. С меня предупредить, а ты… Ну, можешь даже в клетку её…

Цербер каждое слово говорит с трудом. Потому что даже мысль о том, что она действительно сидит как за решёткой, больно колотят его сердце. Он не может представить ту картину, где муж Ангелины держит её взаперти.

— Я не против того, чтобы она, как все женщины, поехала в торговые центры, на встречи со своими подругами и тому подобное. Но что я могу поделать, если она сама не хочет? — усмехается Распутин.

Он произносит каждое слово серьёзно и твёрдо. Цербер не может прочитать ни одной эмоции на его лице. Даже сомневается в своём друге. Ну, действительно, зачем ему держать в золотой клетке свою жену? Если бы захотела сбежать — давно бы это сделала. Но она тут. До сих пор. С ним.

— Я сказал то, что слышал. Решать тебе. Но вроде все в твоих руках. Послать на прогулку ты сам можешь её? Или же она из тех, кто ставит свои законы? — фальшиво расхохотался Цербер, доставая из кармана сигарету.

Не смешно ему. От слова совсем. Церберу важно знать, действительно ли Ангелина из дома выйти не может или же сама не хочет.

— Я похож на идиота? — недовольно хмыкнул Григорий, скрещивая руки на груди. — Как только приеду, отвезу её куда угодно. Сейчас у меня нет свободного времени. А она одна не пойдёт, — настаивает на своём.

— Твое право, — слегка улыбнулся Цер, дабы противник ни о чём не догадался. Не подозревал. — Я могу поехать без проблем, но кто справится с твоими делами тут? Ты же многих уволил, забыл?

Да. Есть в бизнесе Распутина, совсем рядом, среди своих, крыса, но мужик понятия не имеет, кто он. И не узнает. Пока не потеряет всё.

— Ладно, — соглашается наконец, а Цербер облегчённо выдыхает. Но делает это незаметно. — Ты тут. А Эдуардо я с собой возьму.

— Ты с ним поаккуратнее, — серьёзно произносит Цер. Бывшая права рука опасный человек. Не дай Бог увидит что-то, сразу Распутину расскажет. Но поверит ли босс? Сложный вопрос…

— Он много лет со мной. Не жду от него подвоха. И нет причины, чтобы он меня предал.

— Есть причина, — прикуривает. — Я пришёл, а он ушёл. Сделает всё, чтобы меня растоптать. Говном облить. Когда человек на кого-то зол, ему срать, насколько силён противник. Идёт до самого конца.

Цербер сказал, что именно чувствует на данный момент. Судит по себе и ждёт от Эдуардо всё, что только возможно. Потому что сам готов Распутина придушить прямо сейчас, несмотря на его силу и головорезов вокруг дома.

— Можно? — стук в дверь, и сестра Распутина заходит в кабинет, одетая в красное платье до середины бёдер, распущенные волосы и яркая помада на губах. Каблуки минимум пятнадцать сантиметров. Еле делает шаг. — Мы уже опаздываем…